— Терпение! — сказал он. — Я отправил миссис Кетлин Сеймур сведения о победителях конкурса, занятых ими местах, национальной принадлежности, и эта щедрая, великодушная дама сообщит нам свои намерения относительно путешествия. Если же она ответит телеграммой, то уже через несколько часов мы узнаем, к чему нам следует готовиться. Если же будет отослано письмо, то придется подождать шесть-семь дней. А теперь — за дело! Займитесь уроками...
— Шесть дней! — воскликнул Тони Рено. — Да ведь я просто не доживу!
Возможно, этим восклицанием он передал душевное состояние и некоторых своих друзей: Хьюберта Перкинса, Нильса Гарбо, Акселя Викборна, отличавшихся столь же живым темпераментом. Луи Клодьон и Роджер Хинсдейл, поделившие первые два места, проявили больше сдержанности. Что же до шведа и голландца, то они не утратили обычной флегматичности. Но если бы в Антильской школе были воспитанники-американцы, то, вполне вероятно, приз за долготерпение не достался бы этим двоим.
Однако возбуждение юных умов было вполне объяснимо. Еще бы! Не знать, в какую часть света миссис Сеймур собирается их послать? Следует, кстати заметить, что дело происходило в середине июня, и если путешествие намечалось на каникулы, то ждать оставалось еще целых шесть недель.
Мнение мистера Ардаха по данному вопросу разделяло и большинство учащихся Антильской школы. Предполагалось, что юные стипендиаты будут отсутствовать не более двух месяцев и вернутся в родные стены в октябре, к самому началу занятий, что вполне устраивало и их родных, и педагогов.
Следовательно, учитывая продолжительность каникул, об экспедиции в отдаленные страны не могло быть и речи. Поэтому наиболее благоразумные не решались даже в самых дерзких мечтах уноситься воображением в сибирские степи, пустыни Центральной Азии, леса Африки или пампасы Америки. Но ведь, даже не покидая Старого Света и Европы, сколько интересного можно увидеть за пределами Соединенного Королевства: Германию, Швейцарию, Австрию, Францию, Италию, Голландию, Грецию! А сколько путевых заметок можно занести в записную книжку, сколько новых впечатлений смогут получить юные уроженцы Антильских островов, большинство которых были еще детьми, когда пересекали Атлантику по пути из Америки в Европу. Даже если бы ожидаемое путешествие ограничилось соседними с Англией странами, то и тогда оно в большой степени возбуждало бы их нетерпение и любопытство.
Поскольку телеграмма не пришла ни в этот день, ни в последующие за ним, то это могло означать, что директор должен получить ответ в письме, адресованном мистеру Джулиану Ардаху, Антильская школа, 314, Оксфорд-стрит, Лондон, Соединенное Королевство Великобритании и Ирландии.
Небольшое разъяснение по поводу названия «Антильская», красовавшегося над входом в учебное заведение. Появилось оно там, естественно, не случайно. Дело в том, что согласно британской географической терминологии Антильские острова называются Карибскими. На картах Соединенного Королевства и Америки их иначе и не называют. Однако «Карибские острова» означают «острова карибов», а это название рождает в памяти отнюдь не доброжелательные лица диких туземцев, но сцены массовых убийств и людоедства, некогда опустошавших Вест-Индию. Как смотрелось бы на проспектах учебного заведения столь «милое» название: «Школа карибов»? Разве не наводило бы оно на мысль о том, что в нем обучают искусству междоусобных войн и преподают рецепты приготовления блюд из человечьего мяса?.. Поэтому название «Антильская школа» казалось более приемлемым для юношей — выходцев с Антильских островов, которым следовало просто дать чисто европейское образование.
Итак, из-за отсутствия телеграммы приходилось ждать письма, если, конечно, весь конкурс на стипендии для путешествия не был просто мистификацией самого дурного вкуса. Но нет! Ведь мистер Ардах и раньше переписывался с миссис Сеймур. Так что эта щедрая дама вовсе не была плодом воображения, она действительно жила на Барбадосе, была широко известна и принадлежала к числу наиболее крупных землевладельцев острова.
Следовательно, нужно было только запастись терпением и дожидаться каждое утро и каждый вечер прихода заграничной почты. Само собой разумеется, что девять победителей раньше всех бросались к окнам, выходившим на Оксфорд-стрит, дабы первыми заметить появление знакомого почтальона. Едва завидев его красную униформу, — а красное, как известно, заметно издалека, — юноши стремглав летели вниз, перепрыгивая через ступеньки, мчались во двор, подбегали к воротам, окликали почтальона, забрасывали его вопросами и чуть не отбирали у него сумку силой.
Но — увы! — писем с Антильских островов все не было. А не пора ли послать вторую телеграмму, дабы удостовериться, что первая доставлена по адресу, и поторопить миссис Кетлин Сеймур с ответом?
Живое воображение воспитанников уже рисовало множество причин столь необъяснимого промедления. А вдруг почтовое судно, курсировавшее между Англией и Антильскими островами, застигла буря?.. А может быть, оно затонуло при столкновении с другим судном? Или село на не отмеченную на картах мель?.. А что, если Барбадос был стерт с лица земли одним из ужасных вест-индских землетрясений, и щедрая дама погибла в этой катастрофе?.. А может быть, Голландия, Франция, Дания, Швеция, Соединенное Королевство уже лишились прекраснейших цветов из венца своей колониальной империи в Новом Свете?
— Нет и нет, — повторял мистер Ардах, — о такой катастрофе давно стало бы известно! Все подробности уже появились бы в газетах!..
— Эх! — вздыхал Тони Рено. — Вот если бы трансатлантические пароходы брали на борт почтовых голубей, то всегда было бы известно, не случилось ли чего в пути!
Совершенно справедливое замечание, но в то время голубиная почта еще не работала[265], к величайшему сожалению воспитанников Антильской школы.
Долго так продолжаться не могло. Педагогам никак не удавалось остановить брожение умов. Учебный процесс прекратился не только в классах, но и в комнатах для самостоятельных вечерних занятий. Не только победители конкурса, но и их товарищи, не получившие призов, думали о чем угодно, но только не об уроках.
Следует признать, это было уже слишком. Самого же мистера Ардаха задержка ничуть не беспокоила. Разве не естественно, что миссис Кетлин Сеймур не стала отвечать телеграммой, в которой всего не объяснишь! Только письмо, и притом весьма подробное, могло содержать необходимые инструкции, касающиеся цели, условий, продолжительности путешествия, времени отъезда, расходов и суммы, предоставляемой в распоряжение будущих путешественников. Все эти детали должны были занять, по крайней мере, две-три страницы и не могли быть изложены на том языке с негритянской грамматикой[266], на котором еще говорят чернокожие в вест-индских колониях.
Однако все эти справедливые соображения не возымели действия, и волнение продолжалось. К тому же воспитанники, не выигравшие конкурса, в глубине души завидовали более удачливым товарищам и уже начинали над ними подшучивать, «подкалывать» их, если употребить слово, которое вскоре неминуемо займет свое место в словаре Французской академии[267]. Конечно же это была сплошная мистификация!.. Да на пресловутые стипендии никто не даст ни фартинга, ни сантима...[268] А мецената в юбке, Кетлин Сеймур, вообще и в природе-то никогда не существовало!.. А сам конкурс был лишь обычной «уткой», привезенной из Америки, где этой живности хоть пруд пруди!
Наконец мистер Ардах принял следующее решение: он дождется прихода в Ливерпуль очередного корабля с Антильских островов, который должен прибыть 23 июня. Если и тогда от миссис Сеймур не будет известий, он пошлет ей вторую депешу.
Однако все обошлось. Двадцать третьего вечерняя почта доставила письмо с барбадосской маркой. Письмо было написано собственноручно миссис Кетлин Сеймур, и в нем сообщалось, что согласно ее намерениям — а именно это всех и волновало — стипендии предназначались для путешествия на Антильские острова.