— Понятно, — ответил Морис.
Васкес с Фелипе остались у дома, наблюдая в подзорную трубу за гуанако, которая стояла на том же месте, где ее увидели в первый раз. Затем они перевели трубу на Мориса. Тот двигался в сторону буковой рощи, надеясь укрыться за деревьями, добраться до скал и, выйдя на гуанако с другой стороны, заставить ее бежать к бухте.
Его было хорошо видно до тех пор, пока он не скрылся в зелени.
Прошло около получаса. Морис, наверное, подошел на расстояние выстрела. Васкес с Фелипе ждали залпа, от которого животное либо упадет раненое, либо понесется вскачь.
Но залпа не последовало, а охотники, крайне удивленные, увидели, как гуанако, вместо того чтобы со всех ног броситься прочь, вдруг легла на камни и вытянулась, как будто в ее теле и ногах не было больше сил ни двигаться, ни даже просто стоять.
Почти одновременно с этим из-за скалы показался Морис, который, пробравшись между скал, бросился к безжизненному животному, склонился над ним, потрогал рукой и вдруг резко поднялся.
Затем он повернулся в сторону башни и сделал знак, который нельзя было понять иначе, как просьбу немедленно подойти туда к нему.
— Пошли, там что-то случилось, — сказал Васкес.
Оба охотника, оставшиеся в засаде, бегом бросились к буковой роще и через десять минут оказались на месте.
— Что с гуанако? — спросил Васкес.
— Вот, смотри, — ответил Морис, кивнув в сторону неподвижно лежащего тела животного.
— Не дышит? — спросил Фелипе.
— Нет, мертвая, — ответил Морис.
— Что, очень старая? — удивился Васкес.
— Нет, от раны!
— От раны? Значит, ее ранили?
— Да, видишь, ей пуля в бок вошла.
— Пуля!
Сомнений быть не могло. В животное стреляли, ранили, и, добравшись до рощицы, оно упало замертво.
— Это что же, здесь кто-то охотится? — пробормотал в задумчивости Васкес и тревожно обвел взглядом остров, не трогаясь с места.