Через несколько минут они были уже в полуверсте от реки.
Снова послышался лай, хотя и не такой громкий, но доносившийся с явно более близкого расстояния.
Надя остановилась.
— Да! — согласился Михаил. — Это Серко!… Он не бросил своего хозяина!
— Николай! — позвала девушка.
Ее зов остался без ответа.
Только несколько хищных птиц взмыли в небо и исчезли в вышине.
Михаил Строгов прислушивался. Надя всматривалась в ровную даль, над которой, мерцая словно лед, светились испарения, но ничего не заметила.
Однако голос возник снова, на этот раз жалобно прошептав: «Михаил!…»
И тут к Наде выпрыгнула собака, вся в крови. Это был Серко.
Николай не мог быть далеко! Только он мог прошептать это имя — Михаил! Где же он? Позвать его у Нади уже не было сил.
Михаил Строгов, опустившись на колени, шарил по земле рукой.
Серко вдруг снова залаял и кинулся к огромной птице, которая низко летела над землей.
Это был степной орел. Когда Серко бросился к нему, орел взмыл было вверх, но тут же упал на собаку, ударил ее клювом! Пес снова прыгнул на хищника!… И вновь на голову его обрушился удар мощного клюва, и на этот раз Серко упал наземь без признаков жизни.
И в тот же миг у Нади вырвался крик ужаса.
— Здесь… Сюда! — звала она.
Из земли торчала голова! Если бы не свет, падавший на равнину с неба, Надя задела бы ее ногой.
Девушка опустилась на колени.
Зарытый, следуя жестокому татарскому обычаю, по самую шею, Николай был оставлен в степи умирать от голода и жажды, а быть может, от волчьих зубов или клювов хищных птиц. Ужасная пытка для жертвы, которую цепко держит грунт и тяжко давит земля, — и ее не стряхнешь, ибо руки связаны и прижаты к телу словно у трупа в гробу! Тому, кого подвергли такой казни, — пока он жив в этой глиняной форме и не в силах ее разбить, остается лишь призывать свою смерть, которая слишком медлит с приходом!
Здесь-то и зарыли татары своего пленника три дня назад!… И все эти дни Николай ждал помощи, но она пришла слишком поздно!