— Как вы думаете, это немец? — допытывался я.
— Вне всякого сомнения, месье Видаль! Боюсь, что он — дважды немец, поскольку, должно быть, пруссак.
— О! Только этого недоставало! — воскликнул я в сердцах.
Слова мои прозвучали не очень прилично для культурного человека, однако они польстили капитану, венгру по национальности.
После полудня корабль проходил мимо Сомбора, удаленного от левого берега реки и недоступного для обозрения. Это большой город, расположенный, как и Шегедин, на обширном полуострове при слиянии Дуная с Тисой[556].
На следующий день, петляя по многочисленным излучинам Дуная, «Доротея» направилась к Вуковару, что на правом берегу. Мы шли вдоль той части границы со Славонией, где река, доселе бежавшая с севера на юг, поворачивает к востоку, к территории Военных Границ[557]. На определенном расстоянии друг от друга в глубине берега стояли многочисленные пограничные отряды с дозорными, занимавшими сторожевые деревянные будки или же сплетенные из лозы шалаши.
Этой территорией управляет военная администрация. Все местные жители, так называемые грензеры, — солдаты. Провинции, округа, приходы уступают место полкам и ротам особой армии. Военные Границы занимают пространство от берегов Адриатического моря до Трансильванских гор — площадь в шестьсот десять тысяч квадратных миль. Население, численностью более одного миллиона ста тысяч человек, подчинено строжайшей дисциплине. Такой порядок заведен здесь еще до начала нынешнего правления Марии-Терезии[558]. Армия необходима не только для обороны против турок, но и как санитарный кордон из-за вспышек эпидемии чумы. Одна напасть горше другой.
После Вуковара я больше не видел загадочного попутчика. Вероятно, он сошел в этом городе. Слава Богу! Другие мысли одолевали меня. Через несколько часов мы прибудем в Рагз. Какая радость — встретиться с братом после годичной разлуки, обнять его, наговориться всласть!
К пяти часам пополудни на левом берегу в просветах между ивами и тополями появились церкви — одни под куполами, другие — увенчанные шпилями. Они четко вырисовывались на фоне небесной синевы с легкими облачками.
То были силуэты большого города, то был Рагз! За последним поворотом реки он возник целиком, живописно раскинувшийся у подножия высоких холмов. На одном из них красовался старинный феодальный замок, традиционный акрополь древних венгерских городов.
Габара пришвартовалась к дебаркадеру. В этот момент произошел второй инцидент.
Я стоял возле бортовых сеточных ограждений, созерцая набережную. Большинство пассажиров толпились у выхода. На пристани собрались встречающие. Марк, конечно, был среди них. Я пытался его разглядеть в пестрой толпе. Вдруг совсем рядом услышал знакомый неприятный голос:
— Если Марк Видаль женится на Мире Родерих, несчастье обрушится на обоих!
Я оглянулся. Никого! Но кто-то же произнес эти слова? Кто же?
Однако, повторяю, никого поблизости не было. Я решил, что это галлюцинация[559], что же еще? В каком же плачевном состоянии должна находиться моя нервная система, чтобы разыгрывать со мною такие штучки! Расстроенный, я снова огляделся. Ни души! В недоумении я сошел на берег, с трудом пробираясь среди нарядной оживленной толпы, заполонившей пристань.
Глава III
Марк встретил меня на дебаркадере.
— Анри!.. Дорогой Анри!.. — повторял он срывающимся голосом, со слезами счастья.
Я, растроганный, крепко обнял его.
— Пойдем скорее к тебе, милый братик!