— Самый близкий у меня человек — это я сам, — ухмыльнулся тот. — А тебе пожевать чего-нибудь по дороге купим. Глебушка-Глебушка, на тебе хлебушка!
Пихаясь локтями и обмениваясь привычными подколками, близнецы вышли из подъезда. По нагретому асфальту в клубах тополиного пуха неуклюже топтались толстые ленивые голуби. Взлетели на мгновение, встревоженные приближением рычащего монстра с длинными водяными «усами», и снова опустились неподалеку.
Прозрачные водяные веера, расходившиеся от поливальной машины, вспыхнули на солнце двумя прозрачными радугами. Братья переглянулись и, подпрыгивая и хохоча, пробежали сквозь сверкающую водяную завесу.
— Вот же балбесы! — сидевшая у подъезда остроносая, похожая на лисичку бабулька в белом платочке немного подвинулась — одна из водяных радуг обрызгала край лавочки — и погрозила сморщенным кулачком водителю поливалки.
Голову сидевшей рядом приятельницы — чуть помоложе и раза в два пышнее — украшала копна кудрей, выбеленных перекисью так, что они казались париком.
— Балбесы, — согласилась с ней она. — Ну так молодые еще, кровь-то играет. А мальчишки хорошие. Хотя кто Борька, а кто Глебка, я так за семнадцать лет различать и не научилась. Или шестнадцать? Что-то я со счета сбилась…
— Почитай, все восемнадцать, — уточнила «лисичка». — Школу-то как раз закончили. А различить их разве что только мать родная может, даже отец, говорят, путает. Близняшки-чебурашки! Но хорошие, это ты правду сказала. Как в магазин кто из них идет, завсегда спросит: я, дескать, в магазин, не надо ли и вам чего? Хорошо их воспитали.
— Вот и я про то же, — закивала кудрявая. — А то на многих нынешних посмотришь — ужас, что такое.
Из соседнего подъезда появился сантехник Самсоныч. Как и положено человеку, сознающему собственную незаменимость, пребывал он в слегка хмельном, как всегда в середине дня, и потому благодушно-философском настроении. Услыхав последнюю фразу, он поглядел вслед удалявшимся близнецам, поскреб колючий от трехдневной щетины подбородок и изрек:
— Придет война — герои будут! — для выражения своих мыслей Самсоныч предпочитал фразы в духе «народная мудрость».
Старушки хором на него зашикали, даже перекрестились одновременно:
— Типун тебе на язык! — возмутилась кудрявая. — Война, скажешь тоже! Мало наших отцов да братьев в землю сырую легло? Иди хоть пива выпей, может, чего повеселее в голову придет.
— И-и… — протянул Самсоныч. — Это еще неизвестно, что повеселее да кому больше повезло. Отцы, деды да братья понятно, за что полегли. За родину-мать. А близняшки эти за что нынче воевать станут? За место под солнцем, вот! — он покачал заскорузлым пальцем. — Только все места давно позаняты. Свободными нынче только под забором места остались, в канаве с мусором. Чтоб под солнцем жить, нынче надобно кому-нибудь глотку перегрызть, а то и не одну. Капитализьм! — он опять назидательно покачал коричневым от въевшейся грязи пальцем. — Все как завещал великий карла Маркс! — и Самсоныч неожиданно захохотал, представив себе Маркса лилипутом в цирковом костюме.
Близнецы же тем временем, добежав уже до ближайшего «Макдональдса», купили жареной картошки и двинулись дальше. И уж, конечно, никакие беспокойные мысли — что там судьба готовит? — их не тревожили. Чего беспокоиться? Жизнь прекрасна и удивительна. Позади выпускные экзамены, впереди — выпускной вечер. Потом, может, повезет в какой-нибудь университет поступить, а если не повезет, можно и в армию сходить, чего бояться двум таким богатырям? Вон как девчонки на кассах в «Макдональдсе», едва завидев их, принялись челочки поправлять, глазками постреливать да между собой перемигиваться. Эх, девчонки, держите юбчонки, как говорил какой-то поэт! Жизнь только начинается, а впереди — ух, что там впереди! — просторы, успехи и вообще красота!
Глава 2
Клык уже ждал у входа, покуривал, лениво прислонившись к стене. Но едва завидел братьев, даже сигарету выронил:
— Стоп, ребятки! Что-то у меня сегодня в глазах двоится, — усмехнулся он, движением руки останавливая приближающихся парней. Те, переглянувшись, засмеялись. Дело привычное: каждый, кто впервые видел их вместе, приходил в легкое замешательство. — Подождите! — прищурился Клык. — Молчите! Оба. Я должен сам догадаться, кто из вас мой боец, — медленным цепким взглядом он обвел обеих. — Ха! Элементарно, Ватсон! Вот ты, в кроссовках, Борис. Попал?
Братья синхронно кивнули.
— Значит, брата привел? Неужели тоже к нам хочет? — Клык переводил взгляд с одного на другого. — Да нет, что-то непохоже. Сдается мне, не шибко ему у нас тут нравится.
— Это Глеб, — Борис хлопнул брата по спине. — Он так, за компанию увязался. Если не помешает, конечно. Художник он у меня, — пояснил он. — Порисовать хочет. С натуры вроде как.