— Так он сначала с грузом разберется, проведет этот теракт или что он там удумал. А уж потом начнет со мной разбираться.
— Заноза у него, Боря, очень уж сильно до сих пор свербит. Не упустит он такую возможность. Потому что шанс очень уж короткий: раз — и нету. В твоем интервью будет сказано, что сразу после турнира ты улетаешь к папе. А где папа? Никто не знает. И это на самом деле так. Представь, даже я не знаю, — Петр Петрович взглянул на часы. — О, как раз сейчас твое интервью транслируется. Ты его прямо из самолета даешь, в режиме онлайн. Интернет — если его грамотно использовать — отличная штука.
— А я и не заметил, что я интервью даю! — Борис понимал, что вокруг его собственного задания — смертельно опасного, но, по сути, простого — возведено целое здание всевозможных сложностей и хитростей, но все равно каждый раз удивлялся — надо же, еще и вот это Теплов предусмотрел!
Самолет начал снижаться. В иллюминатор Борис увидел, как со всех сторон к их самолету подстраиваются истребители. Петр Петрович тоже их увидел и самодовольно засопел.
— Люблю правдоподобность! — ухмыльнулся он. — Чтобы сопровождение от военных. Вот они, небось, матерятся, летчики эти. Подняли ни свет, ни заря, причем ладно бы в боевую операцию, а то типа в почетный караул! А сегодня выходной. Думают, что большая шишка летит. Сколько на тебя одного топлива будет потрачено, Борис, ракету на Марс могли бы запустить.
— Вот и запускали бы!
— Всему свое время. Теперь о главном, — Теплов вытащил из кармана четки. Борис подивился их необычному цвету и фактуре. Как будто жемчуг, только серого мглистого цвета. Чуть шершавый и ощутимо тяжелый.
Опуская четки в ладонь Бориса, майор хитро прищурился.
— В каком камушке маячок?
Тот закрыл глаза и начал перебирать камень за камнем. Прошел по всей нитке, ничего не почувствовал.
— Не спеши! — подбодрил его Петрович. — Еще разок попробуй.
Борис стал тщательней ощупывать каждый камень. Он сосредоточился, даже закрыл глаза. Есть.
— Вот он, Петр Петрович!
Теплов одобрительно покачал головой:
— Об одном я тебя, юноша, прошу, — майор отвернулся к иллюминатору, голос его дрогнул. — Возвращайся. Не огорчай меня. И… Даю тебе слово офицера, это твое первое и последнее задание.
— Спасибо, Петрович. Мне по-другому нельзя. Я тоже слово дал. И Алене. И родителям. Ладно, давай без соплей!
— Давай! Расслабляться-то не время, — он повернулся к Борису. — А как же ты определил, в каком камешке я маячок замуровал? Ты же их даже не рассмотрел.
— Так на вес! Метку на камешке и дурак увидит. Не, камушки, если честно, все разные, но этот… Черт его знает, может, и не на вес… Может, интуиция?
Теплов покрутил головой:
— Ох, Боря, ты и монстр, доложу я тебе. Только Салаудди тоже персонаж редкостный. Чутье по-настоящему звериное. Двоих наших ребят расшифровал с ходу, за пару минут, они и слова сказать не успели. Мы и четки эти не просто так ведь сделали. Тоже своего рода маскировка. Такие же — из метеоритной породы — есть у нескольких, как бы их назвать, арабских товарищей, которые нам совсем не товарищи. А один — как минимум один — из них еще и к этим проклятым посылкам для Салаудди имеет отношение. Такие четки не то чтобы редкость, но все-таки не на каждом шагу попадаются. Мало ли… Может быть… Тут, честное слово, уже не знаешь, на что уповать. Я уж и пальцы готов скрещивать, и через плечо плевать, и свечки перед всеми иконами сразу ставить… Эх… — Теплов покрутил головой, вздохнул. — Хоть самому гримируйся и к нему в логово иди. Да нельзя мне!