Земля забытого бога

– Да и немудрено. Водку пили?

Алексей кивнул, затягиваясь, закашлялся.

– Мы с вами знакомились, я Николай, кузнец местный. Помните, помогал с машиной, когда застряли?

Алексей вспомнил.

– Да, простите, с друзьями тут, на рыбалку приехали.

– Какая уж рыбалка? Кама вскрылась, опасно.

– Мы так называем «рыбалкой» эти встречи. У друга здесь дача. Просто собрались, редко выдается, ну вот, перебрал.

– Хорошее место для дачи. Почти святое, – усмехнулся Николай, – тут издавна народец жил разный. Кто огню поклонялся, кто медведю, кто солнцу, сейчас и Аллаху, и Иисусу. Интересное место.

– Ага, видел я у вас служителя культа, помню. Вы верующий? – Алексей затушил окурок. Стало легче.

– Трудно сказать… Еще не определился с верой. Любая религия сомнительна, так как не выдерживает критики. В любой религии есть добро и зло, причем иной раз злобным началом может выступать сам верховный иерарх. Вот христианство, например: Бог создал человека по образу и подобию, а потом обрушил на него беды и страдания, начиная от изгнания Адама и Евы и заканчивая распятием сына своего, не говоря уж об абсолютно бессмысленных мучениях Иова. И так везде. Поэтому я нахожусь в поиске: кто есть человек, что есть его разум, и как человек связан с иррациональным, которое мы называем богом.

Алексей удивленно посмотрел на собеседника, тот же смотрел в никуда, в сторону, не обращая на него внимания.

– Вы философ, – насмешливо произнес Алексей, мало понимая речь кузнеца.

– Все становятся или алкоголиками, или философами к середине жизни, как говорил Юнг. Хотя я не психолог, да и не поддерживаю его теорию коллективного бессознательного. Однако, интерпретируя, с рождения и до определенного возраста человек живет, поглощая знания, опыт, навыки общества, не задействуя свой разум. После приходит осознание своего «эго», человек пытается понять свою сущность, смысл своего существования, цель бытия, его основу, короче, приходит к основному вопросу философии. Причем если я формулирую это сейчас, то большинство людей просто чувствует дискомфорт и потерю ориентации в жизни. Называют такое состояние кризисом среднего возраста. Немногие понимают, в чем суть, начинают нервничать и либо спиваются, либо уходят в никчемные увлечения и работу на износ. Но вот кто осознает, что происходит, очень немногие, те пользуются разумом, тем, что дано нам великим трансцендентным. Богом, Аллахом, Яхве, Ахурамаздой, мировой энергией по Бехтереву, коллективным бессознательным по Юнгу, короче, тем, что я еще никак не понимаю, но стремлюсь. Вот у вас тоже намечается этот кризис? И как? Вы осознали, в чем противоречие между социальным и вашим эго?

Алексей ошарашенно слушал эту тираду с множеством незнакомых слов, сознавая, что есть в мыслях странного кузнеца Николая какая-то изюминка. Кризис среднего возраста накрывал его, тут попадание было в точку. И алкоголь реально помогал, выводя из состояния непонятной депрессии, которая продолжала его преследовать. Так что же не так в нем самом, что надо искать, как пользоваться разумом? Ведь он пользуется им, он получил высшее образование, он анализирует события, он не идиот, в конце концов.

– Не грузись, – снял напряжённость ночной собеседник, – зря я тут начал. Хотя что же ещё делать ночью в деревне, как не раздумывать над тем, что плохо поддаётся пониманию? Ничего, что я на «ты»? Заходи, как будешь тут, покажу щук на Туе, места старых деревень, свои находки. Обсудим и эту тему, раз уж прошлись по ней. Главное – думай, мысль созидательна, она поможет вырваться из рамок социального бытия. Скоро лето… Ладно, прощай, брат, а то, гляжу, ты засыпаешь совсем.

Николай пожал Алексею руку, направил в нужную улицу и скрылся у себя за калиткой в выщербленном заборе. Когда Алексей добрел до имения Виктора, там все уже спали, кто где, ничего не оставалось делать, как лечь на голый пол у камина. Сон мгновенно сморил его, не успевшего воспользоваться божественным даром— разумом…

С утра, не раннего, – кто же рано встанет после выпитого вчера – прибравшись кое-как, друзья цепочкой потащились к старому дому, что стоял на крутом берегу маленькой речки, несущей свои мутные воды в сторону Камы. Старый бревенчатый дом ничем особо не выделялся среди таких же хибар, разве что размерами – был больше, сени находились посередине двух срубов явно разного времени постройки, один сруб был новее, второй, с полуобвалившейся кровлей, – совсем старый, видимо, там давно никто не жил.

– Ну, мы его нынче точно не разберём, – пробормотал Костя, самый ответственный и конкретный в сообществе. Раз уж Костя сказал, что не разберём, значит, и пробовать даже не стоило. Хотя к этому всё и шло, никто из друзей никогда домов не разбирал, от строительства и разрушения был далёк, да и инструментов подходящих, и времени не было.

– Айда смотреть, чего внутри, – задорно зазвал Виктор.

Народ осторожно, скрипя старыми досками, поднялся по высоченному крыльцу к низенькой двери в сени. Из сеней в срубы вели две двери. Одна открывала вход в относительно новый дом, где пахло мышами и стариками, посередине стояла ещё вполне пригодная к эксплуатации печь с полатями над ней и наивной резной доской вдоль всей потолочной матицы.