– Черт возьми, но кто может вызывать в такой час?
В два прыжка сбежав вниз, я подскочил к приемнику. Лампы горели, но эфир молчал. Через окно я видел усеянное звездами небо; луны, должно быть, уже зашли. И вдруг из динамика прозвучал голос:
– Here is W. A., calling New-Washington… Here is W. A., calling New-Washington…[10]
Затем – тишина. И снова:
– Here is W. A…
Звук был очень чистый. Должно быть, передающая станция находилась где-то поблизости.
– Слушай! – снова сказала мне Мартина.
Я замер, затаив дыхание. Послышалось легкое жужжание.
– Неужели самолет?
Я подскочил к окну. Среди звезд медленно перемещался крошечный огонек. Бросившись к аппарату, я начал лихорадочно крутить ручки настройки, пытаясь найти волну, на которой шла передача.
– W. A. W. A. Who are you? – прокричал я в передатчик на ломаном английском. Наконец я нашел нужную длину волны. – W. A. Who are you? Here is New-France![11]
Я услышал приглушенный возглас, и кто-то ответил на прекрасном французском:
– Говорит американский самолет «Вашингтон». Где вы?
– Под вами. Сейчас зажгу свет снаружи.
Теперь самолет кружил над нашими головами.
– Вижу ваши огни. Ночью сесть невозможно. Вернемся позже. Сколько вас и кто вы?
– Около четырех тысяч. Все французы. А вас?
– В самолете – семеро. В Нью-Вашингтоне – одиннадцать тысяч: американцы, французы, канадцы и норвежцы. Оставайтесь на этой волне. Мы продолжим вас вызывать.
– Давно вы вылетели?
– Десять часов тому назад. Это разведочный полет. Вернемся к вам днем. Сейчас направляемся на юг. Не вызывайте нас, но пусть кто-нибудь дежурит у приемника. Сейчас будем вызывать Нью-Вашингтон. Очень рады узнать, что мы здесь не одни. До скорого…