В полночь упадет звезда

Теперь Уля решил посмотреть, что же это за строение, которое Некулай отважился навестить в столь поздний час.

Подойдя ближе, он различил в темноте маленькую часовенку, похожую на те, что часто встречаются на проселочных дорогах. Особенно много их в Олтеянии, где обычно они содержатся за счет состоятельных прихожан.

У часовенки не было дверей. Сюда свободно мог войти кто хотел. Вся площадь ее составляла шесть квадратных метров. Стенами служили цветные стекла. Посредине возвышалась статуя мадонны.

Освещая помещение часовенки узким лучом фонаря, Уля думал о том, что Некулай приходил сюда конечно не для того, чтобы побыть наедине с мадонной. Если он хотел помолиться, то мог прийти днем, не рискуя попасть в руки к патрулю. Раз он решил рискнуть, значит у него были на это совсем другие причины, о которых нетрудно догадаться. Некулай пробыл в часовенке пять, может быть десять минут. За это время можно успеть прочитать горячую молитву перед вечно девственной матерью божьей, а также успеть взять или оставить какое-нибудь послание. И если эта догадка верна, значит где-то в часовне находится скрытый тайничок.

Уля водил лучом света, освещая каждый уголок, но не мог обнаружить ничего такого, что могло бы служить тайником. Луч фонаря скользнул по фигуре мадонны. Эта статуя из мрамора, не будучи подлинным произведением искусства, была тем не менее высечена очень тщательно и даже с некоторым художественным вкусом.

«Если существует какой-нибудь тайничок, то его надо искать только здесь», — решил Уля, спрятав фонарь в карман.

Обеими руками он начал ощупывать мрамор, сантиметр за сантиметром. На уровне шеи Уля обнаружил чуть заметную неровность, которая кольцом охватывала ее. Ага, видно, голова отделяется от туловища! Он попробовал отвинтить голову статуи и через несколько секунд держал ее в руках. Держа голову мадонны на левой руке, словно футболист, позирующий перед объективом фотографа, Уля другой рукой стал ощупывать тайник, находившийся в туловище статуи, но ничего там не нашел. Тайник был пуст.

Это могло означать, что Некулай проделал свой путь к часовне мадонны не для того, чтобы положить, а для того, чтобы взять послание от Абвера.

Уля привинтил обратно голову статуи и отправился домой.

Торопливо шагая по пустынным улицам городка, он вспомнил вдруг слова из письма Барбу: «…Этот субъект чувствует себя в полной безопасности, потому что сам черт не смог бы его заподозрить».

«Да! В самом деле, — подумал Уля, — сам черт не смог бы заподозрить нашего Некулая!»

Пока Уля Михай размышлял таким образом, Некулай в своем закутке, где он приготовил себе постель на ночь, при свете свечи читал письмо, написанное на листочке бумаги, может чуть большем, чем нужно для тощ чтобы свернуть папиросу.

Закончив чтение и усмехнувшись каким-то своим тайным мыслям, он свернул бумажку и сжег ее на пламени гвечи. Потом открыл окно, сдул пепел с подоконника во двор, потушил свечу и в темноте стал раздеваться.

СОЛДАТ НЕКУЛАЙ СЫРМЫШАН, ПРОЗВАННЫЙ НЕКУЛАЕМ ТУПИЦЕЙ

Солдата Некулая Сырмышана хорошо знали в штабе. Пожалуй, не было человека, начиная с генерала и кончая последним солдатом из караульной команды, который не улыбнулся бы при одном упоминании этого имени.

Он был маленького роста, узкоплечий, сутулый, с выцветшими водянистыми глазами и впалыми щеками. Голова на очень длинной шее поросла редкими, седыми на висках волосами. Был он так худ, что, казалось, ветер мог легко унести его, и всё-таки ему стоило больших усилий передвигать свое хилое тело. Походкой своей он вызывал жалость окружающих. Но, жалея его, никто не мог удержаться от смеха, глядя, как он вышагивает. Можно было подумать, что его ноги приводятся в движение мотором, который работает с перебоями. Шагал он неравномерно, нелепо размахивая руками. Казалось, что он с трудом вытаскивает ноги из какой-то клейкой лужи и поспешно выбрасывает их далеко в сторону, чтобы второй раз не ступить в эту лужу.

В мобилизационных книгах и боевом расписании он числился под своим настоящим именем: Некулай Сырмышан. Но все звали его Некулаем Тупицей, имея в виду его неразвитый, ограниченный ум и эту смешную нелепую походку. Некоторые называли его попросту Некулай-дурачок.

Было известно, что на Восточном фронте его засыпал землей взорвавшийся рядом тяжелый снаряд. Некулай остался жив, но с тех пор страдал сильными головными болями. Когда начинался приступ, Некулай так заикался, что с трудом можно было понять, что он хочет сказать. А вообще-то по натуре своей был он человеком веселым, обладающим чувством юмора, о котором сам, должно быть, и не подозревал. Он чудесно играл дойны на дудке и неплохо пел трансильванские песни. Кроме того, про запас у него всегда имелась шуточка или веселый рассказик, и он очень забавно умел преподнести их своим слушателям.

Хотя Некулай и был придурковат, но обязанности свои выполнял старательно, и когда капитана Смеу спрашивали, доволен ли он своим денщиком, он неизменно отвечал, что предпочел бы более ловкого человека, но что, в общем, у него нет особого повода жаловаться на Некулая.

Нелепая походка, заикание, ответы невпопад, шуточки и веселые рассказы, искусная игра на дудке сделали Некулая Тупицу очень популярной фигурой: он постоянно потешал окружающих. Даже начальник штаба, когда ему случалось встретить Некулая во дворе, не мог скрыть улыбки, глядя на его мешковатую одежду, ремень, висящий где-то под животом, плохо заправленные обмотки и пилотку, каким-то чудом держащуюся на затылке.