Стыдливо опустив глаза, я прошла к тазам и с остервенением отдраила замоченные джинсы и футболку. За полосканием немного успокоилась и решала, что побитый Гарик, не мытьем, так катаньем, заслужил на опохмелку два червонца. Не известно сколько бы еще продолжала валяться в кровати и ковырять пальцем в душе, не приди Лопата к двери с намерением поживиться.
Пока менялась вода для последнего полоскания с бельевым кондиционером, я быстро прошла к себе, достала из кошелька двадцать рублей на пиво, и постучала в лопатинскую дверь.
– Открыто, – буркнул Гарик. Я вошла, и он тут же отвернулся. – Чего тебе?
Все повторилось с точностью до наоборот.
– Вот. Возьми. – Извинений этот шантажист недоделанный все же не заслужил. Как и я благодарности не дождалась. Гарик молча сунул две десятки в карман треников и шмыгнул носом.
С тазом, в котором лежал прикрытый сверху мокрой одеждой пакет с ноутбуком, я поднялась на чердак, закрыла дверь, прислушалась – все было тихо, никто за мной не крался, – и приступила к делу.
Дыру в трубе закрывал лист пыльной фанеры. Прибивать его к кирпичам троцкисты не стали, приперли для верности поленом и камнем, и дуть перестало. Я осторожно начала разбирать заградительное сооружение: отодвинула камень, палку – и убедилась, что в подпорках надобности не было. Сквозняк так присасывал к дыре фанерный лист, что едва я его отодвинула, как в трубе завыл, загудел ветер.
Оставалось только надеяться, что утром этот вой не привлечет особенного внимания. На кухне громко играло радио, по коридору носилась дошкольница Регина Кунцевич, кое-кто из троцкистов весь день с утра до вечера держал в комнате включенный телевизор, так что надежда на то, что новый, появившийся в квартире звук не привлечет внимания, была далеко не призрачной.
Потрогав, пошевелив торчащую из кирпичной кладки ржавую скобу, я быстро привязала к ней конец бечевки и бережно, стараясь не стучать углами ноутбука по стенкам, спустила пакет на полтора метра вниз. Яркий прямоугольник фирменного пакета скрылся в темноте, и если не присматриваться специально, не знать, что в трубе нечто спрятано, то разглядеть пакет и тонкую серую нить практически невозможно. Для этого надо просунуть голову в дыру и осветить трубу фонариком.
Все. Теперь мне оставалось только ждать. «Или я веду ее в ЗАГС, или она ведет меня к прокурору», – почему-то вспомнилась фраза из «Кавказской пленницы». Подумав секунду, я решила, что ассоциация возникла не случайно – в моем случае тоже шла война нервов, кто кого. Или товарищ Саахов девушку, или девушка товарища Саахова.
На этой неделе Тушкоев выдал своим продавщицам зарплату. Я привычно (бухгалтер, что с меня возьмешь) разделила ее на части – еда, развлечения, коммунальные услуги и сбережения – и привычно крутилась в означенных рамках. События последних суток показали, насколько эфемерны могут быть мечты. Кому на фиг могут понадобиться пенсионные отложения при такой жизни?! Оступился чуть-чуть, и все коту под хвост. Обои в новую квартиру? Шторки и подушечки? Ты сначала доживи до этих штор!
Я выгребла заначку из-под стопки учебников, позвонила в сауну и заказала баню на одну себя на три часа. К чертям собачьим здравомыслие, да здравствуют безумные траты в восемьсот рублей и три часа (не исключено, что последних) спокойной жизни! Тем более, что стычка с Гариком наглядно показала: нервы у вас девушка, ни к черту. Требуется релаксация и духовно-телесное очищение.
Я собрала чистое исподнее, нагрузилась шампунями, кремами и полотенцами и побрела в сауну. Положа руку на сердце, можно было порелаксировать и в общественной парной. Но я так боялась расстаться с сотовым телефоном и пропустить звонок Туполева, что и мысленно не могла сдать телефон в гардероб общественных бань. Если мобильника не будет под рукой хотя бы пять минут, об оздоровлении духа можно забыть. Начну бегать из парилки в гардероб и обратно и свалюсь с воспалением легких или мозга.
Горячий сухой воздух выжимал из тела все яды. Я распласталась по раскаленному дереву полки и превратилась в желе. Как хорошо! Неугомонная внутренняя дрожь исчезла, руки висели мокрыми плетями, испепеляющий душу страх сравнялся температурой с окружающей средой. Я бы уснула в этой печи, обуглилась и поменяла кожу. Как заново родилась…
Да грехи не пускали.
Не думать, Софья, не думать…
Вспомни о чем-нибудь хорошем из детства. Вызови воспоминания теплого моря и обжигающего песка, увидь белесое марево, скрывающее горизонт.
– Девушка! Ваше время закончилось!
Да. Мое время закончилось вчера в семь часов вечера.
Горячее тело приняло холодную, шумную улицу, как пытку. Все куда-то спешили, толкались, кондуктор троллейбуса призывно вопил: «Граждане, оплачивайте проезд, на линии контроль!» Из-за серых туч выглянуло солнце и ослепило сквозь стекла пассажиров. Завтра в двенадцать дня наступит моя смена в субмарине. Как будто где-то осталась нормальная жизнь. Завтра я сяду на табурет у прилавка, сгрызу последнюю «рафаэллу»…
ebooksa