– Он вышел, – хрипло ответила я.
– Но как?! Как?! – Молчун Антон трещал не переставая, пожалуй, он сама находился несколько в шоке. – Это действительно был Самоед?!
– Да. Точнее, я надеюсь. Он же одиночка.
– Черт, Софья Николаевна, – выругался Антон и выпалил: – Я тут отключусь на минуточку, надо с мыслями собраться. – И опомнившись: – Вам помощь нужна?
– Нет.
И мы на время расстались. Думаю, в тот момент начальник личной охраны олигарха не с мыслями собирался, а звонил шефу и вопил в трубку: «Шеф, шеф! Она вышла на Самоеда!!»
Я отлепилась от фонарного столба и поискала глазами аптеку или винный магазин. Не знаю, как описать ощущения, давившие на меня со всех сторон, но, пожалуй, они были сродни состоянию человека, увидевшего у своих глаз дуло направленного пистолета и почувствовавшего, как пуля чиркнула у виска. Мне было так плохо, что казалось, один позыв рвоты вышвырнет на мостовую все внутренности – сердце, желудок, сжавшуюся в комок печень и метры, метры кишечника. Я чуть было не состряпала собственными руками смертный приговор! Что было б, не догадайся я в каком-то внезапном озарении, что иду в ловушку, расставленную для другого? Думаю, ничего хорошего, а тем более продолжительного. В ближайшие дни Тушкоев и компания со слезами возлагали бы венок на свежую могилу.
Винного магазина или аптеки поблизости не оказалось. Я подобрала с земли тяжелую спортивную сумку с бумагами и вещами на смену и голоснула частника. Серый «жигуль» замер у бордюра, я, ничего не спрашивая, распахнула заднюю дверцу и забралась в салон:
– К драмтеатру, пожалуйста. – У моей свекрови всегда найдется бутылочка настоящего коньяка и скляночка с успокоительными каплями.
Ехать было недалеко, и когда я уже расплатилась с водителем, в кармане запиликал сотовый телефон. Выйдя из машины, я ответила:
– Да, Антон.
– Софья Николаевна, почему вы все же отказались от регистрации бабушки в больнице? – Антон разговаривал уже совершенно спокойно, видимо, отчет шефу слегка организовал.
– Я жива только до тех пор, пока Самоед полагает, что я одна, – вяло, в который раз начала объяснять. – Как ты думаешь, Антон, что б подумал Самоед, узнав, что у нищей соседки-студентки вдруг появился покровитель, способный за несколько часов провести по документам несуществующую больную? Он бы решил, что я не так проста и действую в связке.
– Черт, – буркнул Антон.
– Вот именно. Я бы на его месте не поленилась и как-нибудь проверила, существует ли вообще эта бабушка. Как-никак лоб под пули подставлять, тут любой лениться перестанет, сто раз перестрахуется.
– А телеграмма? Ваше отсутствие?
– Это нормально. Телеграмму из родного города могла отправить подруга. – Я была смертельно измотана, но понимала, что после объявления по мою душу Самоеда, Туполев всерьез возьмется за добровольную помощницу и потребует объяснения любого поступка. Он четыре года ищет киллера, а я вышла на него за двенадцать часов. Потому я была терпелива и убедительна. – Такие телеграммы удивления не вызывают: девушка решила пару дней от работы закосить, попросила подругу, та поверила и помогла.
– Ну, это-то понятно, – согласился Антон. – Но теперь…
– А теперь, – перебила я, – Самоед знает, что я испугана и потому скрываюсь. Что у меня нет крыши, нет покровителя и я действую в одиночку. Только в этом случае он выйдет на связь. Все, Антон, я устала.
– Подождите, Софья Николаевна! – выпалил охранник и замялся: – Вы это… берегите себя. Пожалуйста.