— Сказал вернуться в квартиру и запереться там. Ему нужно три — четыре дня на полную зачистку. Велел запастись харчами и носа не высовывать, к телефону подходить, только после трех звонков. Ты помнишь?
— Он говорил, после двух, — поправил Иван.
— А теперь сказал — трех! — чуть повысил голос Беляков.
— Я понял, трех.
— Так, сейчас заедем на подстанцию, сиди в кабине, не выходи, я все выгружу и сдам наркоту. Где твоя сумка?
— Там ничего важного, — сказал Иван, — брось. В шкафу тоже нет ничего. Плеер со мной, а больше ничего ценного.
— Ну и хорошо. Сейчас я сдам вещи и отвезу тебя до дома. Машину оставь у подстанции, ключи отдай мне, я перегоню, но сначала проверю ее, чтобы ничего не подбросили. Понял?
— Понял, — ответил Иван. Ему было грустно. Он чувствовал свою вину за провал первого же задания.
Беляков почувствовал его настроение.
— Не расстраивайся. С каждым может случиться. Тебе еще повезло. Видишь, как прикрывают, аж с двух контор! Не пожалели своего агента раскрыть ради твоего вывода из операции. Цени!
— Я ценю.
— Ну и хорошо. Никто тебя не бортанет. Сейчас спрячут на пару недель, могут отправить куда-нибудь на учебу.
— Куда?
— Не знаю, какая разница? В Барнаул или в Магадан. Подальше. И фамилию с прочими данными сменят, а то больно ты приметный.
На подстанции Иван пересел в салон Рафа и ждал, пока Беляков сдаст вещи и выйдет к нему. Не прошло и пяти минут, как Беляков махнул рукой от двери подстанции: «Иди сюда!».
Иван прибежал.
— Что случилось?
На Белякове лица не было. Он не знал, как сообщить что-то важное, и, судя по лицу, страшное, но схватив Ивана за плечи произнес:
— Только спокойно. Ты понял? Спокойно. Люсю зарезали, — и добавил, пока Иван осмысливал сказанное, — за наркоту. Коробку забрали.
В голове Ивана все помутилось. Он не понимал, что ему говорит Беляков, он вырвался, со всего маху врезался лбом в стеклянную дверь тамбура на входе в подстанцию, несколько секунд смотрел, не понимая, что это за препятствие. Потом, повернувшись к Белякову, произнес, внезапно севшим голосом: