Иван сжал зубы до скрипа. Из раздевалки в шкафчике взял новую кассету, вставил в плеер.
Он не мог говорить, настолько его переполняла злость. В водительской он толкнул лежащего на кушетке Белякова, с трудом выдавил через зубы:
— Едем.
На улице действительно похолодало, и накрапывал дождь.
В кабине, не говоря, сунул карту водителю под нос.
— Ты с ума сошел? — Беляков не трогался, — Отдай кому-нибудь вызов, и поехали на квартиру!
Иван отдышался, он медленно выговорил:
— У нее приступ, самое время поговорить на чистоту. Поехали! Кот, пойми, у нас не будет другого случая получить компромат на ЮАНа. Бакирова за эуфиллин с корглюконом и капельницу с содой все выложит.
— Ты сумасшедший! — сказал Беляков. — Давай, хоть я с тобой пойду?
— Как хочешь, — ответил Иван, — но за Люську они должны ответить.
Дверь в квартиру Ма Бейкер как всегда открыта, сипение мамаши слышно аж на лестнице.
Иван с Беляковым осмотрели комнаты — никого, одна Неля, как обычно полулежала в своем кресле и задыхалась.
— Хорошо, Ваня! Скорее! — кое-как проговорила она одними губами.
— Я пойду, — Беляков отступил в прихожую, — не могу это видеть.
— Иди! Жди меня в машине.
Иван натянул резиновые перчатки и набирал шприцы, не торопясь.
Он обернулся к мамаше:
— Сколько ингаляций беротеком сделали?
— Не… помню… десять или больше.
— За что ваши сынки убили Люсю Шкребко? — спросил он внезапно.