Невидимка. Фельдшер скорой – агент уголовного розыска

Таксист произнес:

— Редкая, но не дрейфь, я полковнику доложу, он найдет. А пока сиди как мышка.

Куртка оказалась не по сезону — «Аляска» с капюшоном отороченным мехом, но по размеру. Иван сразу влез в нее, и пока салатовая «Волга» петляла по утренним московским улицам, задремал. Таксист больше ни о чем не расспрашивал.

У подъезда Иван спросил:

— Мне-то из квартиры звонить можно?

— Можно, — разрешил таксист, — только не выходи. Если, что-то понадобится, звони как обычно по ноль девять, дашь женскую фамилию. Тебе перезвонят. Соблюдай все условия и правила.

— Холодильник пустой почти. — Он протянул таксисту деньги, — привези хоть пельменей что ли и сметаны.

— Привезу, — пообещал таксист.

И привез, когда Иван уже задремал.

Оказалось, что у связного есть ключ от квартиры и, проснувшись, Иван увидел, что холодильник забит под завязку.

Глава пятнадцатая

в которой Иван скучает, пишет отчет и ждет, когда закончится его заточение, а тесть откровенничает с Иваном…

Для любого человека, особенно в возрасте двадцати лет и старше нет ничего хуже, как сидеть взаперти в квартире и ждать неизвестно чего. Первый день Иван отсыпался. Тупо спал весь день, до темноты. Позвонил маме, предупредил, что не приедет, потому что выехал по делам из города. Слава богу, мама не стала вникать и расспрашивать, какие — такие дела могут появиться у фельдшера скорой помощи, но Иван понимал, завтра она спросит.

Позвонил и в реанимацию Склифа, узнал, что Люся — молодец, пришла в себя, но пока ее в отделение хирургии переводить не будут, может быть, завтра. Эта весть Ивану понравилась. Еще он позвонил Белякову, но снова нарвался на автоответчик, потому сообщил, что у него, Ивана, все нормально и хочется пообщаться, просил позвонить. Но Беляков не звонил. Вообще никто не звонил, и оттого было особенно тоскливо.

Телевизора в квартире не было, радио — одна радиоточка на кухне, которая сутками играла попсу и периодически сообщала новости, в которых не было ни слова ни о Москвичове, ни о Люсе, ни о том деле, в котором Ивану довелось поработать.

Иван полночи сочинял отчет, потом устал и опять лег спать. На следующий день продолжил писать отчет, но днем снова потянуло в сон, и он прилег. Питался макаронами с колбасой, пельменями и чаем.

Он снова позвонил маме. Как и предполагал, она захотела подробностей, на что Иван объяснил, что его отправили в командировку, забрать больного из Тмутаракани, перевезти в Москву и может быть, они вернутся только завтра, потому что они только что приехали туда, а когда поедут обратно решается и вообще неизвестно. От этого вранья он даже вспотел. Хорошо, что мама не видела его. Врать по телефону легче.

Мама сказала, что тесть звонил, спрашивал, где машина, хотел взять для своих нужд. Иван выглянул в окно, убедился, что Беляков сдержал обещание, потому что «четверка» стояла во дворе. Он передал маме, что машина во дворе дома по адресу, и что ключ под левым крылом, тесть найдет. Хорошо, что мама не спросила, за каким бесом машина оказалась на другом краю Москвы в чужом дворе?

Прошла еще одна ночь, и начались уже третьи сутки Иванова заточения, а ни Москвичов, ни Беляков не звонили и не приезжали. Иван пожалел, что не захватил второй том «Щит и меч», потому что первый он дочитал. Работая над отчетом, он вдруг начал обнаруживать странности и совпадения в событиях и сами собой появлялись выводы, которые, наверное, не надо было давать в отчете, поэтому их Иван записывал на отдельном листке.

Но как ни напрягал Иван свои математические способности и логику, слишком много оставалось неизвестных в уравнении, которое должно было дать главный ответ — почему Москвичову понадобился для всей этой операции именно Иван. Ведь пока выходило, что именно из-за неопытности и излишнего рвения собственно операция и провалилась. Главный вывод — информация, которую сумел раздобыть Иван в особняке Маркевич никакого отношения к его заданию, разузнать, как связан ЮАН с оргпреступностью, не имеет. Потому что связан он не с ОПГ, а с какими-то правительственными кругами. А поставить знак равенства между теми, кого Линдер называл «семья» и ОПГ, Иван не мог, просто потому что это никак не укладывалось в его картину внутренней политики. И представить, допустить, что люди в окружении президента величайшей страны мира, какой он продолжал считать Россию, по сути, обыкновенные бандиты и воры, он тоже не мог.