– Смотреть-то можно? – угрюмо уточнил кто-то из расстрельного списка. – Или придерутся к звуку хлопающих ресниц?
– Смотреть вы как раз обязаны. Но дышать и моргать – через раз. Далее…в туалет выпускать только по одному. Очередей возле туалетов не должно быть. Одного выпустили, другой ждет в кабинете. В самих туалетах, несмотря на количество кабинок, может быть только один сдающий.
– Как это осуществить? Они же бегают, будто их понос прохватил.
– Коридорные должны следить за количеством выходящих и регулировать его по мере необходимости… Далее… Металлоискателями проводить, начиная с головы. Не с шеи, не с плеч, а с головы. Чтоб мозги им просканировать. А то были случаи, когда сдающие прятали телефоны в пышных прическах. Ясно?…
– Во что превратили экзамен, а? – шепотом спросила Ленка. – Концлагерь какой-то. Полосатой формы не хватает.
– Не спеши. Исходя из постановления министерства, сдающие должны прийти почему-то в парадной форме. А из каких цветов она состоит? Правильно: черный и белый. Вспоминаем цвет формы заключенных. Черные и белые полоски. Черный и белый цвета, то есть. Так что атмосфера будет немного соблюдена. Учти, что половина наверняка от волнения не завтракала и придет голодной и нервной. Тоже отсылка к концлагерю.
– В следующий раз приду с плеткой и в фуражке для полноты картины, – зловеще прошептала подруга.
Организаторы тем временем вышли из аудитории и побрели по своим кабинетам. Их нумерация загадочным образом менялась каждый раз. Распорядительница – а звали ее Ирина Владимировна – закрыла дверь на ключ и опечатала ее хлипкой бумажкой.
– Ой, забыла список! – она шарахнула себя ладонью по лбу, открыла дверь, заскочила внутрь, забрала листочки и закрыла дверь. Бумажка с печатью приклеилась обратно, будто кабинет не открывали. Мы с Ленкой переглянулись.
– Чего вдвоем сидите? В этом коридоре должна остаться только…эээ…Лидия, – сказала организатор, приглядевшись к моему бэйджику. Ленка со вздохом ушла.
С этого момента начинается час, который не учитывается в экзамене. До начала всей процедуры можно уже рехнуться со скуки. Дело осложняется тем, что нельзя ничего делать. Даже читать. Недавно кто-то из коридорных в другой школе читал книгу, и история эта облетела все учебные заведения и их начальство. Министр увидел коридорную за этим занятием. Диалог произошел примерно такой:
– Что вы делаете?
– Книгу читаю.
– Почему?
– Чтобы не уснуть со скуки, – совершенно искренне ответила она.
Выяснилось, что это запрещено. Как и остальные занятия. Можно было только смотреть в пространство. Разговоры не поощрялись, разве что шепотом или жестами. Чем не карцер? Поэтому оставалось только зарастать паутиной. В результате за проведенное здесь время я знала даже, сколько крапинок на каждой плиточке на потолке. И опытным путем узнала, сколько раз можно моргнуть за одну секунду.
Я приступила к вынужденной медитации. В коридоре все оставалось как было: пятно от разбитого яйца на стене с кусочками присохшей скорлупы, надписи на стенах и изрезанный линолеум. Минут через десять мне надоело сверлить взглядом пространство, и я приняла весьма причудливую позу, чтобы не уснуть.
Из штаба вышла Ирина Владимировна и окинула меня удивленным взглядом поверх очков:
– Сядь нормально, сейчас министр придет.
Принять нормальную позу ради какого-то постороннего человека? Не много ли ему чести? А если ему захочется, чтобы я на руках стояла – тоже исполнить?
ebooksa