Отчаяние

Секретарша посмотрела на Люса с жадным любопытством и, выходя из кабинета, раза три обернулась.

– Так, – сказал Берг, – ладно… У меня язва…

– Что? – не понял Люс.

– У меня язва, – повторил Берг, – питаться надо по часам. Протертые котлеты и чай с сахарином. Не составите компанию?

– Может быть, мы продолжим завтра?

– Нет. Нам придется еще посидеть сегодня…

Они поднялись.

– Это рядом, – сказал прокурор, выключая диктофон так, чтобы это видел Люс, – за углом.

Когда они вышли из прокуратуры, Берг сказал:

– Хорошо, если бы вы сами привезли ко мне вашу подругу.

– Я понимаю.

– Тогда мне будет легче еще раз поговорить с кельнером…

– Спасибо.

– Теперь вот что… Ваш фильм… Ну, этот… который наделал много шума… О наци в белых рубашках… Когда вы этот фильм выпускали, вам никто не звонил, не угрожал, не просил?

– Десятки раз звонили, предлагали, просили…

– А Дорнброк?

– Ганс?

– Да.

– Нет. Он молчал. От его папаши было много звонков… не от него лично, естественно, но из его окружения… ко мне даже приезжал его сотрудник, Айсман. Говорил, что ненавидит нацизм так же, как все мы. «Нас, немцев, делают чудовищами, зачем вы помогаете иностранным злопыхателям, Люс?»

– Будете что-нибудь есть? – спросил Берг.