Отчаяние

– Я готов выступить в обоих этих качествах… Я как-то не приучен разделять эти понятия.

– Вы меня интересуете лишь как частное лицо… Если вы представитель государства, извольте обратиться ко мне официально…

– Хорошо. Уговорились. Я – частное лицо…

– Значит, вы готовы дать свидетельские показания?

– Бесспорно.

– Почему вы пришли ко мне в это странное время?

– Потому, что приди я к вам завтра в прокуратуру, я был бы арестован у вас. А поскольку вы бы рассматривали документы, которые я сейчас вам принес, вы были бы скомпрометированы связью с красным… Айсман через Гельтоффа вручил мне эти фальшивки – их можно опровергнуть в пять минут… А вот это опровергнуть нельзя – это записка Кочева, которую он оставил для меня в отеле за три дня до своего исчезновения.

– Вы говорите, как настоящий немец…

– Я долго жил в Германии.

Берг помолчал, рассматривая ночного посетителя, а потом спросил:

– Что вы делали здесь?

– Я работал у Шелленберга… Вместе с Гельтоффом и Айсманом.

Заметив, как сузились глаза Берга, Исаев протянул ему паспорт и портмоне.

– Здесь награды, полученные мною от Франции, Югославии, Польши, Норвегии.

– Вы понимаете, естественно, что наш с вами разговор сейчас невозможен? – спросил Берг, возвращая Исаеву его документы. – Если кто-либо узнает о вашем странном визите, сомнут не меня – я этого не боюсь, – сомнут то дело, которое я веду.

– О моем визите не узнают. Я сделал так, чтобы меня ждали у вас завтра утром в прокуратуре. Я звонил вашему секретарю… как Штирлиц… Если вы сейчас откажетесь выслушать меня, вы лишитесь ряда материалов, которые вам будут необходимы. Мне казалось, что вы не относитесь к нам как к прокаженным и не считаете каждого приехавшего из Москвы агентом разведки. В конце концов, вам мешают те же самые люди, которые являются и нашими противниками…

– Ну, это я слышал, господин Исаев… Это пропаганда, не имеющая отношения к правосудию.

– А то, что я дал Павлу Кочеву тему для диссертации «Концерн Дорнброка», это имеет отношение к правосудию? Или сие тоже пропаганда?

Берг пожевал губами, несколько раз тяжело поднял глаза на Исаева, ответил наконец:

– Чем вы это докажете?