– Брешешь, – обронил он мрачно. – Сказывай, где.
– Жена твоя, ты и следи! – огрызнулся Семён. – Отвались, дай выйти-то.
Василий, колыхнув плечом, оттолкнул Семёна в глубь зимовья. Лучины горели ярко, потрескивали. Семён бросил ичиги на пол, отступил к столу. Василий поднялся, шагнул следом. Огромная, в ползимовья, тень метнулась на стену, переломилась, застлала потолок.
– Где баба? – потребовал Василий. – Говори ладом.
Яркими от пламени лучин глазами Семён остановил Василия, прохрипел:
– Отдай мою долю, ухожу я!
– Вона как – долю? – Василий скривил лицо. – А может, две? Может, и Устинью впридачу жалашь, сшушукались? – Он наложил лапищу на грудь Семёна, сгрёб в горсть рубаху, встряхнул.
Болтнулась, как неживая, голова Семёна, лопнула на спине ряднина. Василий рванул ещё, и лоскутья её остались в его кулаке.
– А вот твоя доля! Так голым и пущу. – Мотнул головой на выход. – Вали, рявкни ко мне Устю.
Семён безвольно пошарил ладонями по голой груди и, горбатясь, поволочил ноги к дверям. Оставшиеся целыми рукава, как крылья у подбитой птицы, висли до пола. Заметив в углу ружьё, он было приостановился.
– Шагай, не балуй! – предупредил, усмехаясь, Василий. – Да и холостое оно. Там медведь конягу задрал, но и я не здря стрелил. Мясо есть будешь.
Густо проклюнув небо, звёзды слёзно мигали, подрагивали. Устя сидела в полосе лунной дорожки и, обхватив колени, глядела на другой, тёмный, берег, ждала. Заслышав шаги Семёна, оглянулась, выпрямилась радостная.
– Ты это… Не сиди тут, – остановившись поодаль, тихо и виновато проговорил он. – Иди-ка домой. Сам зовёт.
Устя обмякла, замерла. Потом по-старушечьи поднялась, обошла его сторонкой. На месте стирки похватала с галечника тряпки, отрешенно зашагала к зимовью.
– Не подумай чего, – поспешая следом, бормотал Семён. – Задумка есть у меня. От своего не отступлюсь.
Она молчала. Только у самой избушки сказала горько:
– Ка-за-ак! – Плюнула. – Вольный! – Глянула на Семёна, и не было видно глаз её.
– И вольный! – ловя её руку, шепотом вскрикнул Семён, но Устя рванула дверь, и он замолк на полуслове. Следом за ней вошёл в зимовье, прислонился к косяку.
– Где пропадала? – спросил Василий, щепая лучину огромным ножом.
– Да вот же. – Устя протянула стираное. – Пропучкалась дотемна.
ebooksa