Рукопожатия границ ,

22
18
20
22
24
26
28
30

Хозяин поднялся и подбросил в печь дров.

— А у нас тут был гость, — сказал он…

Через несколько секунд стражмистр уже знал в общих чертах портрет человека, перешедшего утром границу. Он был еще молодой, такой же высокий, как и сам хозяин, русый, одет в зеленую куртку и лыжные ботинки. Появился он в самый разгар метели, около пяти часов вечера.

— Подай им чай, — сказал хозяин, повернувшись к жене.

Он присел на низкую скамеечку у печки, глядя на пограничников с теплым участием. Младший стражмистр, совершенно обессиленный, сидел, закрыв глаза, и как будто спал. Старший принял решение. Он потряс Карла за плечи, стараясь вывести его из полусонного состояния.

— Останешься здесь, — сказал Иосиф.

Молодой пограничник поднял на него глаза, покачал головой и стал подниматься.

— Сиди. Это приказ.

— Пойду с тобой…

— Не разговаривай! Будь внимателен. Если он не найдет дорогу, то может вернуться сюда. А я пойду за ним к вокзалу.

— Вам не следовало бы сейчас идти, — сказал хозяин. — Все равно далеко не уйдете. Такая вьюга отделывала и более сильных. Ведь вы едва двигаетесь. Подождите, пока немного успокоится.

— Не могу, — ответил стражмистр и вышел.

Теперь он был один. Спрятав подбородок в шарф, он согнулся и побежал. Ветер подхватил его и погнал по плато. Фонарь на груди подпрыгивал. Он был ни к чему в этом оглушительном и ослепляющем вихре, в этой кромешной тьме. Самым страшным было острое желание вернуться, пока не поздно, назад, в дом, в тепло. Однако у него еще нашлось достаточно силы воли, чтобы не сделать этого.

Вдруг он споткнулся и, выбросив руки вперед, всей тяжестью упал в снег. У него горел лоб от удара о ствол дерева. Он тотчас сообразил, что случилось. Тропа здесь круто поворачивала, а он этого не заметил.

Он лежал, как на перине, не в силах двинуться, и это было приятно. «Закрыть бы глаза и уснуть», — подумал он и сразу весь обмяк, но тут же испугался, предостереженный сознанием. Он знал, что ему надо немедленно встать и идти. Стиснув зубы, стражмистр пытался выкарабкаться из снега. Он почувствовал, насколько ослаб и что ему надо как следует рассчитать свои силы, чтобы дойти.

Пограничник встал на ноги и пошел. Не останавливаясь, он осветил часы. Прошло более четверти часа с тех пор, как он вышел с базы. Еще через четверть часа он может достигнуть вокзала, если снова не упадет.

Теперь он чаще смотрел по сторонам: в любой момент он мог столкнуться с этим человеком, так как и его силы могут иссякнуть. Надо быть готовым к такой встрече. Но бороться он, кажется, не сможет: стражмистр понял это в тот момент, когда начал спускаться по склону к вокзалу. Ноги его не слушались, он падал, съезжал, поднимался и снова, не пройдя шага, падал в глубокий леденящий снег. Он продвигался молча, сжав кулаки, а глаза его, полные слез, выражали упрямство. Вот он снова упал.

Лежа в снегу, стражмистр поднял голову и прислушался. Совсем близко услышал протяжный гудок приближающегося поезда. Это заставило его подняться. Перед ним было железнодорожное полотно. Он добрался до насыпи и прислонился к столбу.

Состав из нескольких вагонов уже прошел. Заскрежетали тормоза, поезд замедлил ход и где-то впереди, в темноте, остановился. Стражмистр еще стоял у столба. До вокзала оставалось около двухсот метров, и ему казалось, что это невероятно далеко. Тот человек, конечно, уже где-то там: теперь он сядет в поезд и уедет… А может быть, его там вообще нет. Тогда и ему незачем спешить. Однако поезд мог отойти в любую минуту. Стражмистр, собрав все силы, пошел вдоль телеграфных столбов. У каждого из них он останавливался, чтобы отдохнуть. Стоя у третьего столба, он заметил свет из окон последнего вагона. Это было совсем близко. Но вскарабкаться на крутую заснеженную насыпь пограничник был уже не в состоянии. Тогда он пополз по отлогому склону.

В конце концов стражмистр достиг последнего вагона. Всего их было пять. Опираясь об их стены, он медленно продвигался к первому и добрался до него как раз в тот момент, когда от вокзала донесся сигнал отправления. Стражмистр с трудом влез на ступеньки вагона и сел, согнувшись, у поручней. Поезд тронулся. Иосиф чувствовал, как постепенно к нему возвращаются силы.