Клады и кладоискатели

— Зачем помирать, Роман Григорьевич? Рано ещё.

— Ты прав, — Чернушевич посмотрел через автомобильное стекло на пламенеющее закатом небо и погрозил кому-то кулаком, — не дождутся!

ИСТОРИЯ ПЯТАЯ

НАГРАДы

1944 год

Как ни странно, семью Станкевичей спасли от верной гибели немцы. За время оккупации местные жители уже успели как-то привыкнуть к вражеским солдатам и офицерам, расквартированным в родной деревне Добрино.

Илюшке Станкевичу в начале лета исполнилось двенадцать лет. За три года общения с немецкими солдатами он пришёл к выводу, что они обычные парни и мужики, только говорят на другом языке и почему-то воюют с нашими солдатами.

В деревне за всё это время никого не повесили и не расстреляли. Не за что. С партизанами никто не общался. (Если кто и общался, то немцы об этом не знали). Солдат и офицеров по ночам не убивали. Комендатуру не поджигали. Как работали в колхозе до войны, так и продолжали делать то же самое при немцах.

Так что, у Ильюшки к немцам претензий не было. Ну, то, что его однажды выпорол немецкий офицер, квартировавший у них в хате, — так то за дело. Илья у него шоколадку стащил. Вечером батя, когда пришёл с работы и узнал о конфликте, ещё добавил. Да побольше, чем немец.

Потом батя, чтобы окончательно загладить ситуацию, угостил немца самогоном. Тот, напившись, что-то долго лопотал по-немецки, плакал, показывал фотографии жены и дочек. Ну, совсем, как и некоторые русские мужики, когда напьются. Звали немца Мартин, отец называл его по-местному Мартыном. Тот не обижался.

В конце июня Станкевичи всем семейством окучивали картошку на поле возле деревни Скрыдлево в пяти километрах от Добрино. Когда возвращались домой, на въезде в Добрино наткнулись на закрытый шлагбаум. Стоявшие в пикете немецкие солдаты, замахали на них руками, жестами показали, чтобы ехали обратно. Отец попытался с ними договориться, но те упёрлись категорически. Мол, завтра здесь может быть бой с наступающей Красной Армией, и вам тут делать нечего.

Отдалённая канонада с каждым днём становилась всё громче, фронт явно приближался.

Отец развернул телегу, отъехал по большаку назад с пол километра и свернул на какую-то малоприметную тропинку, петлявшую между кустами. Когда продрались через кусты и подъехали к деревне с другой стороны, наткнулись на другой шлагбаум. Здесь история повторилась. Не пропустили ни в какую. Даже автоматами стали угрожать.

Пришлось возвращаться обратно в Скрыдлево. Переночевали у дядьки Игната — брата отца.

Утром где-то рядом загрохотали пушки, над домом завывали пролетавшие реактивные снаряды, со страшным грохотом недалеко рвались бомбы. Станкевичи вместе с родственниками отсиживались в подвале. Взрослые без перерыва крестились, хотя сильно верующих среди них не было.

Так продолжалось двое суток. Потом всё стихло. Канонада стала смещаться куда-то на Запад.

Станкевичи возвращались домой по дороге, изрытой воронками от мин и снарядов. Чем ближе подъезжали к родной деревне, тем больше попадалось трупов немецких солдат. Околица была просто усыпана телами и кусками тел: оторванными руками и ногами, разорванными туловищами. Даже попалась голова в немецкой каске, но без туловища.

Лошадь шарахалась от мертвецов, и Илья вёл её под уздцы. Деревенская улица была так плотно выстлана трупами, что Илья в растерянности остановился. Объехать не было никакой возможности.

— Ты езжай прямо по ним, — подсказал отец, — им уже всё равно. Считай, что это камни или брёвна.

Пришлось ехать прямо по мёртвым телам. Илья перешагивал с одного трупа на другой. Под ногами ощущалась каменная твёрдость задубевших тел. Некоторые лица показались Ильюшке знакомыми, хотя смерть их сильно изменила.