— Что с ней стало?
— Ее сожгли на костре.
— Но почему они так похожи на нас? Почему так тягостно на душе? Что это, может ли кто объяснить?
— Вы слышали об реинкарнации? Возможно, в прошлых жизнях вы были именно теми, с кого неизвестный художник написал эти картины.
— Я никогда в это не верил, — ответил он, — считал, что все это вымысел, сказка.
— А я верила! — сказала она, вытирая слезы. — Я всегда верила, но никогда не думала, что это так ужасно, узнать все о своей прошлой жизни.
Они вышли из музея, на улице по-прежнему шел дождь, на душе было тяжело и тоскливо, они были раздавлены своими прошлыми жизнями. Она долго стояла молча под дождем, потом повернулась к нему и сказала:
— Я помню, помню все. Мне часто снится один и тот же сон, будто меня сжигают на костре, я ощущаю страшную боль и задыхаюсь от дыма. Оказывается, это все уже было со мной, я просила у Бога только одного — дождя, чтобы дождь пошел и погасил этот костер, но дождя не было, был ясный солнечный день, так страшно жег огонь, а люди смеялись, и все подбрасывали, и подбрасывали хворост. Тогда я прокляла тебя, я пожелала, чтобы ты когда-нибудь сгорел на таком костре! Прошу тебя, уходи! Уходи! И никогда, никогда больше не приезжай, не пиши мне! Я ненавижу тебя! Уходи!
— Скоро мой самолет, прости, я поеду в аэропорт.
Она сняла капюшон, подставила лицо и ладони дождю.
— Как хорошо, когда идет дождь! Как хорошо!
— Что ты делаешь!? Ты же простудишься! Сейчас же надень капюшон!
Она повернулась к нему, надела капюшон, и прижалась мокрыми от слез и дождя щеками к его лицу.
— Прости меня, прости, пожалуйста, я сама не знаю, что говорю. Ты ни в чем не виноват, все это было в той, другой жизни, а теперь мы встретились, чтобы исправить ошибки. Ты вернешься ко мне, насовсем?
— Вернусь, обязательно вернусь.
— Я провожу тебя в аэропорт.
Уже стемнело, кода они приехали в аэропорт. Воспаленный, простуженный город плакал печальными слезами, лужи отражали желтые огни фонарей, рейс задерживали.
— Вот видишь, — сказал он, — и самолет простужен, он не хочет нас разлучать.
Она смотрела на лужи, на отражение фонарей, и молчала.
— Поезжай домой, кто знает, как надолго задержится рейс. Незачем тебе стоять под этим дождем, ты и так простужена.