Диета для камикадзе

– Я и хотел, но меня не пустили! – напомнил мне Юра.

– Сходи еще раз. Кстати, он лежит в палате один. Поговоришь с ним без свидетелей, попросишь хорошо. Может, он пойдет на уступки и не будет настаивать, чтобы дело дошло до суда.

Я ничего такого не сказала, но при слове «суд» Юркино лицо лишилось последней кровинки. На лбу выступила крупными каплями испарина. Он потянулся к чашке с чаем, сделал большой глоток и, конечно же, обжегся.

– Черт!

– Осторожней! – воскликнула я. – Запей холодной водой.

– К черту воду! В пору напиться. Это что же, мне могут срок впаять?!

– Юра, если человек останется инвалидом… – я не стала развивать эту мысль. Юрка и так дрожал как осиновый лист. Мне показалось, он уже представил себя на нарах в зэковской бесформенной робе. – Короче, иди, проси, дави на жалость, деньги предлагай. Что хочешь делай!

– Да-да, конечно, – проглотил он ком в горле. – Сегодня уже, наверное, поздно?

– Не думаю. Самое время. Сейчас в отделении только дежурный врач и медсестра. Тебя пропустят, или как-нибудь сам проскочишь.

– Мне еще деньги собрать надо. Сколько ему предложить?

– Не знаю. Решай сам. И не затягивай с визитом. Пискунов уже себя накрутил против тебя. Нелегко тебе придется. И парламентеров он не жалует. Подумай, как его расположить к себе. Ну ладно, мне пора.

Я демонстративно отставила чашку, чтобы выйти из-за стола, но Юра меня остановил:

– Вика, посиди еще немного. Если бы ты знала, как мне одиноко, – простонал он, обхватывая руками голову. – Я один!

– Не хнычь, у тебя есть друзья. У тебя есть девушка, – вспомнила я особу кукольной внешности, которая на прошлой неделе ждала Юру у входа в «Три самурая». – Где она?

– Кто? Я не знаю, о ком ты. У меня много подружек, но подружки не есть девушки. То есть они, конечно, девушки, но не для души, а для времяпровождения. У меня нет планов вести кого-то в загс. Значит, и оплакивать меня некому, и довериться тоже некому.

– Странно, я думала, что на личном фронте у тебя все в порядке.

Откровенно говоря, я была удивлена сказанным. Юра отличался приятной внешностью. Его обаятельная улыбка заставляла девичьи сердца биться в ускоренном темпе. Все наши официантки тайно по нему вздыхали, но романов на работе он не заводил – что было весьма мудро с его стороны. Зато за пределами «Трех самураев» его частенько видели то с одной, то с другой барышней. Неужели среди них не было ни одной, которая бы сейчас его поддержала и утешила?

– В порядке, только поплакаться некому. Мои подружки любят смеяться, хорошо проводить время, но сострадать – это не по их части. Они просто не умеют этого делать. Они даже не представляют, что тебе может быть плохо только лишь потому, что плохо твоему другу.

– Выбирай других, – посоветовала я.

По Юркиному лицу пробежала тень. Глаза затянулись поволокой. Он как будто вспомнил что-то сокровенное и особенно грустное, что обычно хранят в глубине души, куда нет доступа посторонним.