– А пожарная лестница есть? Или какая-то другая?
– Лестница? Есть. Она находится в конце коридора, только посетители по ней не ходят: на первом этаже дверь на лестницу всегда на замок закрыта. В дневное время на лестнице врачи курят, а ночью больные попыхивают. Мы, конечно, их гоняем, но лучше, если они курят там, а не в палате или в туалете.
– А с одного этажа на другой по этой лестнице можно пройти?
– Конечно, только на первом этаже выйти нельзя – замок. А ключ у охранника.
– Что и требовалось доказать, – пробормотала я.
– Что? – не поняла Света.
– А то, что Пискунова мог скинуть любой. Вы же не видели, кто к нему в палату входил.
– Нет… Ой, не путайте меня! Сначала мимо меня прошел этот парень, а потом, минуты через три, стали доноситься с улицы крики.
– А свидетели падения Пискунова есть?
– Нет, как он падал, никто не видел. Его нашла санитарка из хирургического отделения. Она к мусорным бакам шла вдоль здания и на труп наткнулась. Если бы не она, Пискунова нашли бы только утром.
«Когда Юра вошел в палату, свет был выключен, – вспомнила я его сумбурную исповедь – Если все было так, как он рассказывает, и Пискунова выкинули в темноте, то свидетелей его падения можно и не искать, поскольку в темном окне никого не разглядишь. Вопрос: кто выключил свет в палате? Пискунов? Нет, он ждал Егорова. А вот убийца, тот мог выключить свет, чтобы никто не мог его опознать в окне. Почему тогда Пискунов не закричал, не выбежал в коридор? Отвлекся и не увидел, кто вошел в палату, и потому не понял что к чему? Подумал, что перегорела лампочка? А дальше – в одно мгновение чьи-то сильные руки потащили его к открытому окну. Сильные руки… Юру силачом не назовешь».
– Понятно, – вздохнула я.
Мои слова относились лишь к рассказу Светланы. На самом деле мне ничего не было понятно. Вернее, картину убийства я приблизительно себе нарисовала. Но кто и за что убил Пискунова, я даже предположить не могла.
Светлана деликатно закашляла. Я уже несколько минут сидела молча над пустой чашкой, пытаясь что-то рассмотреть в кофейной гуще. Наверное, и вид у меня был весьма странный, если она, набравшись смелости, спросила:
– С вами все в порядке?
– А? – встрепенулась я. – Что? Ну да, все в порядке. Простите, Светлана, мне пора на работу. Да и вам, видимо, после бессонной ночи хочется отдохнуть.
Глава 11
В «Три самурая» я пришла в прескверном настроении. Мучило то, что помочь Юре мне пока было нечем. Изначально подозревая Светлану в отравлении Пискунова, я представляла ее обидчивой особой, скрывающей за кажущейся простотой злой и неуживчивый характер.
Света оказалась совсем другой – простой и добродушной. Я не могла ошибиться. Можно улыбаться, говорить хорошие слова и держать при этом камень за пазухой, но открытый и несколько наивный взгляд подделать весьма трудно – даже маститым артистам это редко удается. Что тогда говорить об обычных людях, не имеющих к театру никакого отношения? Нет, Светлана, по моему мнению, не могла быть злодейкой.
Опоздав на полчаса, я тихо прошла к своему столу. Куприянов взглянул на меня не столько с осуждением, сколько с нескрываемым презрением.