Василису сторож прогнал и стал жить совсем один. Полная отчужденность развила в нем болезненно-острую фантазию, а сверх того, он начал страдать тайным пороком.
Один, в тиши ночи, сидя у окошка и глядя на холмики, кресты, памятники, озаренные луной, Степан медленно рюмка за рюмкой тянул водку. Выпивал бутылку, две. Не пьянел, а входил в какой-то особый экстаз.
Шел бродить по кладбищу, присаживался и вел беседы вслух с безмолвными могилами. Мысли его принимали совершенно случайный характер, в зависимости от того, кто здесь похоронен.
— Ну, ваше сиятельство, пожили всласть, лошади, автомобиль, дворню целую держали. Иван, подай! Петр, принеси! Теперь-то каково? А? Сказано: прах! А ты гордился.
И Степан плевал на сиятельную могилу.
— Да, был купец. С живого и мертвого драл. Нищему копейку жалел. Небось, не раз в гробу перевернулся…
Так Степан обличал покойников по силе своего разумения.
Но иное чувство он проявлял к умершим молодым. Плакал на их могилах:
— Пташка ты малая. Херувимчик! Жить бы тебе да жить…
И Степану хотелось открыть могилу, снять гробовую крышку, приласкать, приголубить этих преждевременно погибших.
Особенно жалел он девушек.
— И радости на свете не видела! Ребенка свово на руках не качала.
В темной, одинокой душе Степана, в больном мозгу, отравленном алкоголем, поднимался призрак, властно охватывающий все его существо, всю его волю.
К умершим молодым девушкам и женщинам он чувствовал то, что чувствует мужчина только к живым.
Степану мерещились красивые женские лица, бледные, с закрытыми глазами, маленькие прозрачные руки, и тайная сила влекла его к могиле, ко гробу. И он едва боролся с искушением, с соблазном чудовищного греха.
Похороны Нины глубоко его потрясли. Он пробрался в церковь и не спускал сверкающих глаз с прекрасного лица покойницы.
А в ночь, наступившую за похоронами, Степан уж не мог владеть собою.
Стояла холодная осенняя погода. Ветер шумел в вершинах кладбищенских деревьев и крутил в воздухе пожелтевшие листья. Облака неслись в безумном беге, то открывая луну, то задергивая ее темной завесой.
Где-то на краю города мучительно выла собака. Слышалась колотушка ночного сторожа.
Прячась за деревьями и памятниками, скользила темная тень человека…
ebooksa