Тем более, что диалог продолжил сам Амитиас.
— Шаккар и Эсма, — проговорил с новой улыбкой, но на этот раз грустной.
Шаккар. Один из клинков повелителя огненных пустынь Аксартона именовался именно так. Нетрудно догадаться, как назывался другой.
Скромненько так, ничего не скажешь…
— Два божества, которым когда-то вверили оберегать силу, настолько безграничную в своей мощи, что она была способна зажигать новые миры и даже вселенные, — продолжал между тем свой рассказ маг крови.
— Похищенную ночь? — вмешалась я.
Собеседник кивнул.
— Но на тот момент воплощение чистейшей концентрации огненной стихии ещё не имело облик цветка, — внёс дополнение. — Как известно, всё имеет обратную сторону для поддержания баланса миропорядка. И то, что способно зажечь в темноте Истинного Хаоса новую жизнь, также вполне может уничтожить даже то, что считается бессмертным. Именно Шаккар изменил суть похищенной ночи, склонив чашу предназначения ввереного им к тому, что было ему нужнее, — замолчал ненадолго, самым бесстыжим образом украв из моих рук одну из виноградин. — Эсма, опасаясь гнева Создателя, попыталась исправить содеянное братом. Это и стало началом того, что сейчас в Аксартоне называется падением Старых Богов, — шумно выдохнул и ухватился за выбившуюся прядь из моей косы, задумчиво накрутив ту на палец. — Их война между собой привела к тому, что Шаккар решился на убийство сестры, она же, защищаясь — черпала силу любыми доступными способами. Дельвет — стал одним из этих способов. Богиня принесла в жертву не один город Аксартона. Их были сотни. И тогда Шаккар решил сперва уничтожить то, откуда она брала силу. Сам Аксартон. Тогда-то похищенная ночь и начала выжигать наш мир. Огненные пустыни — это уже то, что стало с местностью, когда континент “остыл” после объединённого вмешательства ковена крови, — снова замолчал, взглянув прямо в мои глаза. — Мой род тысячелетиями оберегал другие миры от того, чтобы с ними не повторилось случившееся с Аксартоном. И я не могу допустить нарушения этого долга перед своими предками, — слегка дёрнул на себя за волнистую прядку. — И ты откажись, Фрейя. Я не позволю.
Внимательный пристальный взгляд, тёмный, как глубокая ночь, я выдержала. Не отвернулась. Но и не сказала ничего.
В конце концов, не все миры достойны того, чтобы существовать…
Глава 19
Сад первой фаворитки повелителя огненных пустынь радовал вечерней прохладой. Среди цветущих яблонь раскинулись уже привычные взору разноцветные шатры с шёлковыми занавесами. Сегодня должен быть последний вечер, когда все тринадцать братьев Эльрилейрдских вместе находились в К`Арине. На рассвете решено отправиться в пустыню, перенести похищенную ночь туда, где по разумению ковена крови огненному цветику самое место, а после все заживут “долго и счастливо” — отдельно друг от друга.
Прошло ровно трое суток с момента, как я нашла Нейла в нише на верхнем ярусе дельветского храма. Мальчик очнулся только этим утром. Но, несмотря на то, что совсем недавно он пребывал на грани между жизнью и смертью, в настоящий момент очень даже резво прыгал вокруг своей матери, находящейся в обществе Брона, в шатре, установленного напротив того, где находилась я сама. Да, эйн сдержал своё слово. Всё то время, что мы с ним провели в Дельвете, судя по неутихаемым беседам на кухне особняка, эта парочка тоже друг от друга далеко не уходила. Да и вообще, выглядели они довольно счастливо. Особенно тепло и ласково улыбался второй по старшинству из братьев Эльрилейрдских в те моменты, когда его сын что-нибудь у него спрашивал, а тому приходил пояснять.
Как понимаю, прежде подобное случалось крайне редко…
— Почему бы вам просто не отпустить, — обронила, по-прежнему глядя на Элене и Брона, — оставить их?
Сидящий рядом со мной Амитиас едва уловимо скривился, потянувшись к чаше с вином.
— Тогда Брон решит, что я страдаю сочувствием и склонен к прощению, — ответил, спустя показательную паузу и несколько глотков алкоголя.
— А вы не склонны? — усмехнулась такой интерпретации причины отказа.
Мужчина снова не спешил отвечать. Сперва допил всё до дна.
— Снова начнут доставать. И не только они. Другие — тоже, — проговорил безэмоционально, наполняя чашу вином повторно. — Нет уж. Пусть мучаются.