– Лер, ты слушаешь? – вопросил он, и я поняла, что он давно что-то рассказывает.
– Извини, нет. Сегодня я как-то невнимательна, – язвительно ответила я.
– А зря, нам с тобой расслабляться нельзя. Я говорил, что девчонок накачали наркотиком. Мне знакомы симптомы так называемого «отходняка». У всех троих они были налицо.
– Ну, ты не открыл Америку. Это было ясно еще вчера: по своей воле девчонки на такое бы не пошли. Это все, что ты хотел сказать?
– Хм… Да… – растерянно проговорил Смирнов, опустив взгляд на свои руки. Неужели смущался?
– Раз так, то я пойду.
– А как же еда?
– Аппетит как-то пропал.
Я встала из-за стола и, не обращая внимания на удивленную Марину, застывшую посреди зала с моей булочкой, пошла к выходу. От Индюка я могла ожидать многого: грубости, обид, оскорблений невесть в чем, но он повел себя так, словно между нами ничего и не было. Равнодушие ранило куда больнее.
Солнце садилось за горизонт, этого не было видно за университетскими строениями. Только кроваво-красное небо, такое нетипичное для конца декабря, кричало о красивейшем закате, которым никто не торопился насладиться. Я не спеша брела по главной аллее к жилому корпусу. Аппетит действительно безвозвратно пропал, и даже желудок, ноющий совсем недавно, сжалился и перестал напоминать про голод.
Вдруг я остановилась, огляделась вокруг и четко осознала, что не хочу больше здесь оставаться. Оболенка отобрала у меня все, но не самое ценное – жизнь! А пока мы живы, можем вновь найти силы и опять пойти вперед. Теперь меня ничего не держало в чертовом Университете, даже расследование. Пропади оно все пропадом. Смирнов во всем разберется сам, а мне надо бежать.
Настроение тут же поднялось, и я чуть ли не бегом понеслась к жилому корпусу. Сейчас соберу свои вещи, закину их в машину и помчусь к Королевой, думала я. Лена единственная, кто не оставил меня. Мой побег может стать началом большой дружбы, как сказал герой Хамфри Богарда в финале «Касабланки»49.
Я бросила чемодан на постель и стала кидать в него вещи. Только самое основное. Самое главное. Вот Ленка удивится! Но нельзя садиться на шею ей и ее сестре. Нужно будет сразу после праздников найти работу, чтобы отблагодарить за все – за участие, заботу, дружбу и за подарок… Браслет! Я резко задрала рукав водолазки. На запястье украшения не было. Судорожно я стала вспоминать, когда последний раз замечала браслет на себе… Лена его подарила до похода в подземелье, и я его не снимала. Неужели я потеряла его там, внизу? Это могло случиться, когда меня настиг Ян. Но тогда, если браслет найдут… Схватив телефон, я стала набирать номер Королевой. Нужно было срочно предупредить, что она в опасности, но абонент оказался недоступен. Оставалось только молиться, чтобы это были перебои связи. Снова чертов Индюк был единственным, кто мог помочь. Я со всех ног побежала к нему.
36. Наперегонки со временем
Время… Как часто мы о нем думаем? Подгоняем, когда ждем чего-то, а иногда, напротив, мечтаем его остановить. Философия определяет время как необратимое течение. Необратимое… И это самое страшное. Сколько раз за последние пять лет я мечтала повернуть время вспять. Вернуть все к самому началу, уберечь дорогих и любимых мне людей. Говорят, время лечит. Не знаю, возможно… Мою боль время не вылечило, а лишь притупило.
Я неслась по лестнице, перепрыгивая за раз по несколько ступенек, бежала по улице, не обращая внимания на косые взгляды студентов и обслуги, тайфуном ворвалась в кафетерий, игнорируя возмущенный возглас Марины.
– Где профессор Романов?! – сходу накинулась я на официантку, но она лишь удивленно похлопала глазами. – Марина, Арсений Витальевич… где он?
– Ушел сразу после вас. Он тоже не стал есть…
Она говорила что-то еще, но я уже не слушала. Дима… Хоть бы он был дома. Хоть бы браслет Лены был у него. Вдруг он сорвался с руки, когда мы…
Я не заметила, как оказалась на пороге дома Смирнова и отчаянно колотила в дверь. Он не открывал. Какого черта?.. Снова стук. На этот раз послышались шаги. Слишком медленные. Со злости на его нерасторопность я пнула ногой дверь. Поворот замка. Открыл.