– Нет! – возразила я. – Тут что-то не то. Я чувствую.
– Леркин, не дрейфь!
Я уже была готова разрыдаться, как мой телефон завибрировал. Смирнов перезванивал сам.
– Алло!
– Лер, я на месте. Все в порядке, но тут много дел.
– Дел? Каких дел? Что-то случилось? Дим, не увиливай! – я сразу поняла по его голосу, что отнюдь не все в порядке.
– Случилось, но не забивай этим голову до завтра. Придерживайся плана, Ланская. Не порть легенду, – строго сказал он, снова превращаясь в Индюка.
– Смирнов, скажи, что случилось! – потребовала я.
– Ничего, Ланская. Занимайся своими делами. Я жив и здоров, как видишь. Поговорим завтра, – отчеканил Дима.
– Индюк, – процедила я.
– Ослица! – это было последнее, что от него услышала. Смирнов разъединился, даже не попрощавшись. Но, к сожалению, как бы я на него ни злилась, не перестала волноваться. Что-то случилось, и это что-то нехорошее, раз Дима так себя повел.
Весь день я была сама не своя. Хотя занятия по самообороне прошли успешно, и я получила не одну похвалу от своих учителей, мои мысли были далеко. Лариса старалась меня подбодрить, но даже у нее это выходило скверно. Мы обе понимали, что уже завтра я получу новый удар.
Вслед за длинным днем терзаний наконец наступило утро моего отъезда. Лариса так вошла в роль таксиста, что, кроме машины с шашечками, где-то раздобыла настоящую фуражку. Правда, ее пришлось оставить дома, поскольку подобного вида таксист точно бы привлек к нам ненужное внимание в Оболенке.
Мы выехали точно по графику и после обеда должны были добраться до моей Alma-Mater. День выдался ненастным. Свинцовые тучи зловеще нависали над землей. Разыгравшаяся метель заслоняла белой пеленой дорогу к Университету, словно предостерегая нас, но желтое такси решительно катилось сквозь снегопад. Чем ближе мы подбирались к Оболенке, тем меньше был снег, и он закончился совсем, когда мы свернули на подъездную дорогу.
– Этот замок Дракулы и есть твой универ? – спросила Лариса, глядя на мрачно возвышавшийся на холме учебный корпус Оболенского.
– Ага. Он самый.
– Неудивительно, что там преподаватели повернутые. Жить в таком месте…
– Это сейчас так кажется, а летом и в ясную погоду Оболенка очень красивая. Фонтан, подстриженные кустики, клумбы…
– Не знаю…
Мы подъехали к главным воротам университетского городка, и я заметила, что на них опущен флаг с гербом Оболенского. Траур. Вот, что скрыл от меня Смирнов. Кто-то умер, и Дима боялся, что я сорвусь из Москвы и примчусь в Оболенку, чем разрушу свою легенду.