– Это дело в принципе рискованно. И, раз уж мы об этом, то, думаю, пора раскрыть свои карты и поделиться тем, что нам известно. В Москве мы говорили, но ни ты, ни я не рассказали всего, что знаем, так?
– Да… – протянула я, думая с чего начать, ведь не все услышанное понравится Индюку. – Ты первый.
– Хорошо, – согласился Смирнов.
Дима подробно рассказал о расследовании взрыва в Марракеше, о том, как вышел на Шеллара, Серова, Ремизову и Селезневу. Но оказалось, что это только верхушка айсберга. Преподаватели Оболенки имели прямое отношение к государственным переворотам в ряде стран третьего мира и, что самое любопытное, тех стран, на территории которых ведется добыча полезных ископаемых. Как предположил Смирнов, наши профессора оказывали содействие оппозиционным силам в обмен на разрешение покупки мест разработок. Постепенно Оболенский Университет монополизировал важные природные месторождения или же различными способами получал процент от продажи ресурсов благодаря тайным правительственным советникам. Смирнов выяснил, что во всех развитых странах, которые покупали ресурсы через Оболенку, в правительственной верхушке сидят люди, прямо относящиеся к нашему Университету! С такими средствами и возможностями человек, стоящий за всеми этими махинациями, получает практически неограниченную власть, вплоть до возможности развязать третью мировую войну.
Дима с грустью добавил, что в его управлении сочли столь глобальные планы Оболенки надуманными. Хотя Индюку и поручили это расследование, в ФСБ не оценили всей серьезности ситуации. На их взгляд, это всего лишь дело о правительственных хищениях, с которым и следует разобраться Смирнову. Я была единственной, кто не просто поверил в Димину теорию, но и сам пришел к выводу о чем-то куда более серьезном, нежели простое воровство. Теперь я понимала, что Индюк действительно хотел моей помощи не столько как напарника, а как человека, который бы поддержал его устремления, не считая при этом сумасшедшим.
– Дим, ты говорил, что мой папа, возможно, с ними связан. Прямых доказательств у тебя нет?
– Нет. Профессор Ланской не имел никаких активов или дополнительного заработка. Проверив его по всем каналам, мы пришли к выводу, что он был простым преподавателем.
– Но ты не уверен, ведь так?
– Да.
– Это как-то связано с тем его студентом, что погиб в Италии? Я не забыла твой допрос, когда мы ужинали у папы.
– Евгений Макеев, – уточнил Дима. – Он был студентом профессора Ланского, после окончания Оболенки добился высокого поста в правительстве, а далее был направлен в Италию как советник посла. Как ты знаешь, полезные ископаемые в Италии практически не добывают, и эта страна вынуждена вести их закупки. Например, нефть, которая есть в Италии, может удовлетворять запросы страны лишь на два процента.
– Хочешь сказать, этот Макеев был как-то связан с закупкой нефти? – нахмурилась я.
– Думаю, он втирался в доверие к лицам, принимающим решения о закупке полезных ископаемых, и влиял на них, чтобы те покупали ресурсы у Оболенки. Около года назад что-то пошло не так. Макеев направил письмо министру энергетики Италии с просьбой прекратить закупку нефти из месторождений, принадлежащих… Как думаешь, кому? – хитро улыбнулся Смирнов.
– Теряюсь в догадках, – честно призналась я.
– Серову. Да-да, наш уважаемый ректор имеет в своем распоряжении месторождение черного золота. Только представь, какие это деньги!
– И что было дальше? Евгений Макеев же погиб. Это было как-то связано с тем письмом? – нетерпеливо затараторила я, и Дима приложил палец к моим губам.
– Что за девушка такая?.. Слова сказать не даешь! – фыркнул Индюк. – Не прошло и недели с того момента, как было направлено обращение министру, как Макеев погиб.
– Его убрали, – заключила я.
– Уверен в этом, – подтвердил Дима. – Но это не все. Хотя твой отец это отрицал, он поддерживал связь с Макеевым до последнего.
– Ты же не хочешь сказать, что он как-то причастен к его смерти? – я в ужасе отпрянула от мужчины.