Экспедицию в Россию возглавлял Кониас Браге 52– монах-иезуит и близкий друг князя Оболенского. Именно Браге обучал Петра Семеновича знаниям своего ордена, вот только он сам имел отличную от прочих иезуитов точку зрения на многие вещи. Кониаса Браге не любили за радикальные воззрения, неприличную любовь к античной философии и литературе, чрезмерную активность в политических вопросах и… уход от идеалов католичества. Казалось бы, нонсенс для монашеского ордена. Так и было. Браге хотели изгнать и даже обвинили в ереси, но тут ему на помощь пришел князь Оболенский. Он практически «выкупил» своего друга и увез его в Россию.
В Российскую империю Кониас Браге прибыл почетным гостем, а отнюдь не как беглец. Он был представлен императрице и очаровал ее своей эрудицией. Вместе с князем Оболенским Браге изложил Екатерине проект нового Университета, который должен был стать достойным соперником Сорбонны, Оксфорда и Болонского университета. Вот тут появляется еще один интересный факт – Оболенский и Браге заявили, что Имперский университет, а именно так сначала называли Оболенку, может превзойти своих старших сородичей, если будет возведен на месте, обладающем особой силой, а именно в районе древних мегалитов. Екатерина Вторая не отличалась любовью к мистике и, скорее всего, не придала значения выбору места, поэтому спокойно разрешила строительство именно здесь.
Прознав о положении, которое занял Браге в России, пражские иезуиты решают этим воспользоваться. Они отправляют лучших представителей ордена якобы в помощь своему бывшему соратнику, а на деле желая обрести силу вдали от гонений. В России для иезуитов было безопасно, потому что Екатерина Вторая не приняла буллу, написанную Папой Римским о роспуске ордена иезуитов. Браге радостно встретил монахов на своей новой родине и вместе с ними организовал строительство на средства Оболенского. Когда Университет был практически достроен, а его библиотека пополнилась пересланными из Праги фолиантами, бывшие соратники Браге стали погибать один за другим. О том, как это случилось, монографии умалчивают, но я предположила, что неугодные монахи стали пленниками Университета, их просто-напросто насильно заморозили, ведь выжили только те, кто находился в хороших отношениях с Кониасом Браге. К такому же мнению пришли и в Праге, где объявили Кониаса Браге предателем и убийцей. Он же, в свою очередь, чувствуя опасность со стороны прежних приспешников, уходит в тень, громко заявляя, что Университет полностью детище Оболенского.
Не прошло и десяти лет, как Оболенка превратилась в центр культуры, искусства и науки, а его выпускники – достойнейшими членами общества. В нем преподавали видные деятели науки и культуры того времени, в том числе и европейские.
– Получается, Оболенка была основана Кониасом Браге, – потирая подбородок, задумчиво произнес Дима, – и мы можем допустить, что Университет для него был не образовательным учреждением, а собственной вотчиной, где он собрал приверженцев своих идей.
– Именно! Думаю, открывая Университет, Браге находил людей для вербовки в свое тайное общество.
– Но в чем суть его идей? Это ты так и не сказала.
– А это мне узнать и не удалось, – вздохнула я.
– Как так?
– Ни одного письменного источника, где излагаются идеи Кониаса Браге, в Оболенке нет и никогда не было. Дабы сохранить в тайне свою деятельность, все учения и наставления Браге передавались из уст в уста. Прямо «Четыреста пятьдесят один градус по Фаренгейту», – усмехнулась я.
– Что? – Смирнов сильнее нахмурился и стал похож на замерзшего воробья, отчего я не сдержала улыбки.
– Рей Брэдбери, «Четыреста пятьдесят один градус по Фаренгейту» – роман-антиутопия, в нем описывается мир, где запрещены книги, но не все согласны с таким порядком, они хранят книги в своей памяти. Они заучивали книги наизусть и передавали их из уст в уста. С учением Браге вышло так же. Но все же кое-какой источник сохранился, правда, не здесь.
– Что за источник?
– Некий манифест, в котором излагаются основные идеи предателя-иезуита. Этот манифест был написан им еще в Праге и спрятан перед тем, как Браге арестовали.
– Хм… – Индюк снова почесал подбородок. – Получается, чтобы узнать цель тайного общества Оболенки, у нас есть два пути: поймать «языка», то есть кого-нибудь из них, и заставить пересказать этот манифест, или же найти письменный источник.
– Но если мы схватим кого-нибудь из членов общества, то выдадим себя, – нахмурилась я.
– А у тебя есть идеи, где может храниться манифест? И вообще, он мог дойти до наших дней?
– Не знаю… Прошло более двухсот лет… Бумага могла не сохраниться.
– А место? У тебя есть предположения, где Браге его спрятал?
– Да. Помнишь, я говорила, что в Праге есть бывший иезуитский коллегиум?