Я оказался в метро. Следуя за людским потоком, вошёл в вагон подъехавшего поезда. Схватившись за перекладину, я бегающим, суетливым взглядом оглядел людей на платформе. «Неужели никого? ― соображал я, пристально всматриваясь в лица пассажиров. ― Неужели я ушёл?..» Волнение прорывалось мелкой дрожью. Я не мог поверить. Я сбежал, но от кого?! Они не оставили и не оставляют попыток достать меня? Но зачем? Поезд метро нёс меня мимо каких-то станций, люди, толкаясь и что-то спрашивая меня, выходили из вагона и заходили в него. Я глупо смотрел на их суровые лица и стоял, вцепившись в перекладину. А Алексей? Что с ним? Поезд шумел, за окном проносилась однообразная темнота подземелья, сменявшаяся грязно-светлыми стенами станций. На очередной станции людской поток оторвал меня от перекладины и вынес на платформу.
Я присел на скамейку и обхватил голову рукой. Следовало привести в порядок мысли и оценить то, что произошло. Теперь я был один. У меня больше не было укрытия, не было рядом людей, которые охраняли меня. Тот, кто хотел найти меня, всё-таки нашёл. Что они хотят получить от меня? Письмо Ногаре?.. Вокруг меня деловито сновали люди, мелькали огни проносившихся мимо поездов, которые скрывали в темноте вагоны с набившимися в них пассажирами. Неужели меня сдал Миша? Я вспомнил его испуганные глаза и скривившийся в ухмылке рот. А потом был выстрел, крик, тёмный лаз… А как же Алексей? Его могли убить…
– Молодой человек, вам плохо? ― участливо спросила проходившая мимо женщина.
– Нет, всё хорошо… ― Я покачал головой и устало спросил: ― Какая это станция метро?
Женщина подозрительно оглядела меня.
– Таганская, ― ответила она и отошла в сторону.
Итак, я остался один и сейчас свободен, абсолютно свободен. Я горько усмехнулся. Свобода оказалась совсем неожиданной и представлялась мне намного опасней заключения. Дома появляться было нельзя, к родителям путь тоже был заказан. Друзья, знакомые, коллеги по работе? Я попытался вспомнить всех, к кому мог без объяснения причины заявиться в гости и попросить убежище на ближайшее время. Таких людей оказалось совсем немного, и все эти варианты были отброшены. Это было очень опасно, в первую очередь для тех, кто решился бы приютить меня. Может, Сарычев? Я вытащил из кошелька его визитку. Фамилия, имя, отчество и два телефона – служебный и мобильный. Никакого намёка на род деятельности и грозную организацию, в рядах которых состоял Сарычев. Немного повертев кусок плотной бумаги в руках, я положил визитку обратно в кошелёк. К сожалению, я подозревал, что сейчас даже майор ФСБ не смог бы мне помочь.
Сезон охоты на меня был открыт. Благо, что я ещё нужен моим преследователям живым… Но стоит ли пугать себя, усиливая свою неуверенность и множа страхи? Следовало изменить алгоритм своего поведения. У меня было слишком мало времени для организации обороны… Значит, надо было нападать.
Глава 13
Сидя в небольшом кафе на Таганской, я думал о том, что должен был предпринять после внезапного обретения столь неожиданной свободы. Я сидел на месте больше часа, уже была допита третья чашка кофе. Официантка сначала немного презрительно и недоуменно, потом уже подозрительно посматривала в мою сторону, вероятно решая, сколько можно мне ещё дать времени прежде, чем попросить расплатиться, а потом решительно выпроводить. Я снова достал кошелёк, печально осмотрел имеющуюся в нём наличность. Впрочем, на пару чашек кофе у меня ещё хватит…
Итак, я знал, что должен был сделать, – мне следовало найти Полуянова. Он был главным действующим лицом разыгравшейся драмы, магнитом, притягивающим к себе опасный интерес. И с ним была Карина… Только он мог поставить все точки над «i», только он мог объяснить невероятную цепь событий и предсказать её продолжение. Мне необходимо было поторопиться, слишком велика была вероятность, что я найду его не первым… Но у меня был козырь в этой гонке. Я не без оснований подозревал, что существовал человек, который мог знать, где он сейчас находится.
Это была Софья Петровна. Странная и ничего не значащая мелочь, маленький эпизод с борщом на плите заставил меня усомниться в искренности показанного мне при встрече сердечного волнения старой женщины. Я прекрасно помнил слова Карины, что её бабушка готовит борщ только для неё или своего сына. Значит, она их видела или собиралась увидеть. Что скрывало под собой это странное театральное действо, понятное только посвящённым? Необходимость продемонстрировать своё неведение – ведь наш разговор, безусловно, могли подслушивать? Страх за судьбу сына и внучки? Или это был намёк? Неужели Софья Петровна таким странным способом хотела показать мне, не привлекая внимания чужих ушей, что она в курсе происходящего… Если это действительно так, то можно только восхититься её гениальной проницательностью. В тот день она сказала мне, что ждёт моего звонка. И это не могло быть простой случайностью. Она хотела мне что-то сообщить. Я должен был с ней встретиться.
Я долго искал рабочий телефон-автомат. Во времена тотального распространения мобильных телефонов эти аппараты выглядели странным пережитком прошлого, а функционировали с той же степенью надёжности, что и в советские времена. Внимательно прислушиваясь в пластиковую трубку, я ловил длинные гудки, которые предательски смешивались с шумом улицы. К телефону долго не подходили, потом послышалось еле различимое, тихое «алё». Это была не Софья Петровна. Подрагивающим старческим голосом какая-то общительная пожилая женщина, представившаяся её соседкой, сказала, что Полуяновой нет дома – она в больнице, у неё что-то с сердцем. Совсем не интересуясь, кто я и зачем звоню, она очень подробно объяснила мне, в какой больнице сейчас находится Софья Петровна и когда в этом заведении приёмные часы. Повесив трубку, я сразу перешёл на другую сторону улицы и нырнул в подземный переход, ведущий к метро. Какое-то непонятное подсознательное чувство опасности гнало меня подальше от телефона-автомата. Я беспокойно оглядывался, пока вновь не очутился в вагоне метро, где я почувствовал себя на удивление спокойнее. Не то чтобы я не верил доброжелательной соседке, которая так открыто и подробно ответила на мои вопросы. Меня смущало то, с какой лёгкостью старушка доверилась абсолютно незнакомому человеку, даже не поинтересовавшись, кто я такой… Или она знала, кто может позвонить?
На улице меня опять ждали автомобильная гарь, шум и дневная июльская жара. Поездку в больницу к Полуяновой надо пока отменить. Почему-то я был убеждён, что там меня уже ждали.
Что ж, надо было найти другой путь, решил я для себя. Я вспомнил о бывшей подружке Верхова и троюродной сестре Карины – Свете Тороповой. Внутренний голос подсказывал, что Света меньше, чем другие родственники и знакомые исчезнувших Полуяновых, была подвержена угрозе внешней слежки, но тем не менее могла помочь мне в поисках Карины и её отца. Я позвонил из телефонного автомата Свете на работу. Когда она услышала мой голос в телефонной трубке, на мгновение наступило неловкое молчание.
– Ты далеко? ― осторожно спросила она.
– В Москве.
– Мне необходимо увидеть тебя сегодня вечером, ― первая предложила она.
Мы договорились о встрече.
Во дворе обыкновенного девятиэтажного панельного дома в Тушино я появился примерно за час до назначенного времени. Сначала, выбрав неприметное место, неуверенно топтался в отдалении, изучая стоявшие около дома машины и проходивших мимо людей; потом, не торопясь, прошёлся вокруг дома, оглядывая идущие к нему тропинки и дорожки, и ближайшие здания. Когда убедился, что не обнаружил ничего подозрительного, нашёл во дворе деревянную скамейку, спрятанную под развесистым тополем близ детской площадки, и устроился на ней.
ebooksa