Миссисипские пираты

Изумленный Том вышел на берег и пробился сквозь чащу кустарника в ту сторону, откуда слышалась музыка. Он увидел молодого человека, лет двадцати пяти, с темными волнистыми волосами, осенявшими загорелую шею. Одет он был в серые штаны и синюю рубашку, большая соломенная шляпа его висела на ближайшей ветке. Он стоял спиной к Тому, опершись о дерево, и водил смычком с таким усердием, как будто хотел пленить многочисленных слушателей.

Том невольно расхохотался. Незнакомец оборотился к нему и спросил спокойно, как будто ждал появления именно этого гостя:

– Как поживаете, сэр?

– Браво! – крикнул Том. – Вы играете с таким задором, что всякому плясать захочется. Но что занесло вас сюда, да еще со скрипкой? Кого вы здесь развлекаете?

– Самого себя, – ответил незнакомец. – Я очень люблю наигрывать «Янки Дудль», «Рожок лорда Гоу», «Марш Вашингтона» и тому подобные национальные мотивы.

– И вы живете здесь? – спросил Том. – У вас здесь дом?

– Да, – отвечал скрипач, глядя пристально на него большими глазами. – Живу здесь, есть у меня и дом… или подобие дома… Питаюсь я тем, что покупаю у проходящих пароходов. Милости прошу ко мне, если желаете. Но, кстати, вы откуда явились? Я сначала подумал, что вы упали с неба.

– Моя лодка тут, на реке…

– Где именно? У моего дома?

– Дома я не видел никакого и пробрался сюда напрямик, сквозь кустарник.

– Вы шли не той дорогой. Жилище мое немного в стороне. Пойдемте, я могу вас накормить. Не отпускать же вас голодным!

Он повел своего гостя чуть далее в глубь островка, и Том увидел небольшую хижину, сложенную из стволов деревьев. Дверь в нее была так низка, что приходилось нагибаться, чтобы войти.

Обитатель этого скита был родом из Кентукки и жил тут в сообществе лишь двух больших собак. Он занимался рубкой леса и охотой на пум и медведей и сообщил Тому, что надеется сколотить вскоре порядочный капитал, который позволит ему переселиться в места более цивилизованные.

– Но только, – прибавил незнакомец, – все же с условием, чтобы мой ближайший сосед находился от меня не менее чем в пяти милях.

Обстановка жилища оказалась простой, столом служила бочка, опрокинутая вверх дном, стульями – два обрубка дерева. «Нельзя же, в самом деле, сажать гостей на пол!» – пояснил чудак. Вся домашняя посуда его состояла из чугунного котла без ручек и без крышки и одной ложки. Но охотничьи принадлежности хозяина производили более благоприятное впечатление, над дверью висело превосходное ружье, а в углу, на гвозде, большой охотничий нож.

Кровати не было видно, но на полу у стенки лежали несколько медвежьих шкур с раскинутым над ними пологом, что указывало на место ночлега отшельника. В продовольственных запасах не было недостатка: с потолка свисали подвешенные куски сырого и копченого мяса. Видно было, что хозяин запасся с лихвой на тот случай, когда приходится спешить с рубкой деревьев, а охота неудачна.

– Садитесь и чувствуйте себя как дома, – сказал кентуккиец, ставя перед Томом деревянное блюдо с аппетитными на вид ломтями копченой дичи и кусками жареной индейки. – Вот и лепешки из кукурузы, они весьма недурны. Жаль, что не могу ко всему этому подать вам еще стаканчик виски.

– О, если у вас нет виски, – сказал Том, – то позвольте мне услужить вам. Я захватил с собой из Хелены целый бочонок, и мне его не выпить дорогой. Он в лодке, и я схожу за ним сквозь вашу чащу.

– Нет, зачем вам туда лазить! Лучше я сяду в свою лодку и притащу сюда вашу. То-то мне все казалось, что в воздухе пахнет спиртом. У меня чудо что за чутье!

Он вышел и вскоре подъехал с лодкой Тома, который помог ему втащить бочонок в хижину. Хозяин тотчас принялся готовить грог.