– Будапешт? Это.. Венгрия? Основательная прогулка у тебя выходит.
– Точно! Хочешь составить мне компанию? Я куплю тебе билет. Пусть это будет твой гонорар за рисунки.
– Эй, погоди! Не так быстро! Я ещё не согласилась!
– Я чувствую, что ты готова лететь. Твой билет будет в аэропорту. А тут я тебя встречу. Кейко положила трубку и улыбнулась. Загаданное у торий храма Ицукусима желание осуществлялось прямо на глазах. Она поблагодарила бабушку за заботу и бросилась собирать вещи.
Ник встретил её, как и обещал. Несмотря на долгий перелёт, Кейко была в хорошем настроении.
– У тебя так мало вещей, – удивился Ник, – Ты хоть что-то взяла с собой?
– О, я взяла самое дорогое! Фотографии моих родных, блокнот с рисунками и мои любимые кисти. А остальное вот тут. И тут, – она указала пальцем на лоб и на область сердца.
– А что взял с собой ты? – и Кейко шутливо ткнула пальцем в Ника.
Он задумался. За долгий перелёт из Мехико он так и не нашёл свои ответы. Кто он? Сын своего отца? Давно умершей матери? Внук забытой им Исабеллы? Милый официант в маленьком сиднейском кафе; фанат аниме настолько, что теперь его дом разрисован от пола до потолка; богатенький наследник отцовского бизнеса? Или просто влюблённый мужчина? А причина его душевных терзаний сидит рядом, пряча улыбку, и чиркает что-то на салфетке.
– Это долгая история. Но я расскажу тебе позже. Из Мехико я привёз ту часть себя, которая была забыта много лет. И это, пожалуй, самое дорогое. А ещё я с радостью назову дорогой тебя. Если твоя супруга не будет против.
Кейко хихикнула, но посмотрела серьёзно и ничего не ответила.
Следующие дни они посвятили городу и к разговору больше не возвращались. Набережная Дуная и здание Парламента, пешеходная улица Ваци, цепной мост, памятник Имре Кальману у здания оперетты (тут Кейко призналась, что его произведения весьма неплохи, хотя она и предпочитает оперу). Оперный театр тоже видели, только снаружи. Кейко потряс необычный памятник на набережной: несколько десятков пар обуви, мужской, женской, детской – туфли, сандалии, ботинки – стояли на самом краю. Ещё шаг – и воды Дуная подхватят, закружат и заберут на дно эту обувь, как когда-то, в далёком 1944-ом, забрали её хозяев.
– Давай пойдём куда-то ещё, – попросила Кейко, не в силах совладать с эмоциями. И они направились в парк Варошлигет. Там, на территории замка Вайдахуняд располагалась скульптура Анонимуса. О ней ходили разные легенды. То ли монах, то ли учёный муж жил когда-то в этих местах, вёл летопись событий тех времён. Говорят, учился в Сорбонне. Говорят, нынче он дарует студентам удачу на экзаменах. И тем, кто мечтает об успехах в области литературы, помогает тоже.
Скептицизм Ника поубавился, когда он увидел, как блестит отполированное тысячами прикосновений перо в руке Анонимуса.
– Знаешь, Кейко, я бы хотел однажды стать известным журналистом. Или даже писателем.
Кейко кивнула на памятник.
– Попроси его. Почему нет? Конечно, он не напишет за тебя ничего. Но вера в чудо помогает всегда и всем.
Ник потрогал перо, помолчал минуту.
– У меня появилась идея. Я не планирую возвращаться домой в ближайшее время, значит, и статьи в газету писать не буду, ведь за мной была колонка местных новостей. Но я могу писать о моем путешествии! Хотя, кому интересен путешествующий официант. Кейко захлопала в ладоши.
– Ник! Ты гений! Ты будешь писать о путешествии, делать фотографии, а я – рисовать о поездке комикс, где главной героиней будет Немури! Уверена, это будет интересно! Я назову его «Вокруг света с гейшей».