Участковый раскрыл записку. Она была отпечатана всё на той же машинке:
Егор Ильич взял кассету от обыкновенного бытового магнитофона.
– Ну-ка, Владимир, – обратился он к Парнову, – неси магнитофон, послушаем.
В течение тридцати минут они прослушивали запись пьянки, участниками которой были люди, работавшие у предпринимателя Краснова: два охранника, Жабров и Топтыгин, два ночных сторожа, Иваньков и Хамитов, и экспедитор Власов. Судя по всему, дело происходило в сторожке, где обычно собирался персонал.
Сторожкой являлась отдельная комната в магазине, два окна которой выходили на центральную улицу. Из этих окон хорошо просматривался вход в основной магазин и продуктовый, расположенный через улицу. Ещё одно окно выходило во двор. Через него контролировался вход в подсобку и склад. Это помещение, где в ночное время сидел сторож, было одновременно и комнатой отдыха для персонала.
Все пятеро опознанных по голосам работников были изрядно навеселе. Судя по всему, они получили аванс. Разговор их особого интереса не представлял. И только в конце, когда Иваньков вышел в магазин, а Топтыгин направился в туалет, прозвучала ценная информация.
Хамитов, которого все называли просто по кличке Татарин, сцепился с Жабровым. В течение всего разговора он проявлял недовольство по поводу того, что ночные сторожа получают меньше, чем охранники. Жабров всё время над ним подшучивал. И вот, когда они остались втроём, доведённый до бешенства Хамитов выкрикнул:
– Почему?! Почему хозяин платит мне меньше, чем тебе?! Ведь это я по его приказу поджёг сельпо и пришил журналиста!!!
Жаброва ещё сильнее развеселила эта истерика, и он захихикал:
– Ну, сельповскую развалюху, может, сжёг и ты, а журналиста "пришил" Дед Мороз!.. Ты вколол ему обыкновенное снотворное!
– Всё равно! – снова закричал Хамитов. – Раз я в этом участвовал, значит, я должен быть в равной с вами доле!..
Неизвестно, что бы ещё наговорили собутыльники, но вмешался Власов:
– Ну-ка вы…, дерьмо собачье, замолкните оба! Слишком много стали болтать!.. Если недовольны жизнью, идите работать в колхоз!..
Видимо Власова боялись, так как стычка мгновенно прекратилась.
Этот не совсем мирный разговор Хамитова и Жаброва проливал свет на события, произошедшие полтора года назад. Тогда разгорелся конфликт Краснова с начальником большегоринского сельпо Соловьевым. Краснов взял в аренду здания, принадлежащие потребкооперации, но через три месяца перестал за них платить. Соловьев обратился за помощью в район. Там посоветовали: "Выселяй!" Он выселил наглого предпринимателя силой, с помощью рабочих сельпо. На следующую ночь запылало деревянное здание сельской потребкооперации. Сгорели все документы, подтверждающие собственность организации на строения. А немного погодя из районной администрации пришло распоряжение, согласно которому здания, из-за которых возник спор, передавались Краснову.
Возмущённый Соловьёв написал письмо в районную газету. В село приехал молодой корреспондент, полгода назад закончивший факультет журналистики. Журналист оказался очень дотошным, а главное, что встречается теперь всё реже, честным. К заданию редакции он отнёсся ответственно и, поработав в селе три дня, уехал в райцентр. Судя по всему, он раскопал что-то серьёзное, потому как до редакции так и не доехал. Попросту исчез. Исчезли вместе с ним и материалы расследования. Нашли его через две недели в снежном сугробе. Врачи констатировали смерть от переохлаждения. Высказывалась версия, что ему вкололи большую дозу снотворного и выбросили в снег, где он, так и не проснувшись, замёрз. Было заведено уголовное дело. Но следствие по нему велось вяло и, в конце концов, зашло в тупик. Родители журналиста попытались найти правду, но тот же следователь посоветовал им умерить пыл и заняться воспитанием оставшейся у них единственной теперь дочери.
Ну, а журналистское расследование было продолжено. На этот раз в село приехала заместитель редактора Холмогорова. Опытная, много повидавшая на своём веку женщина виновного знала заранее. Она написала разгромную статью в адрес Большегоринского сельпо, признав его работу неэффективной. Самого Соловьёва обвинила в пристрастии к спиртному, плохом руководстве потребкооперацией и зажиме местного предпринимательства.
Районное начальство на факты, изложенные в статье, отреагировало немедленно. В село приехала комиссия под руководством заместителя главы районной администрации. Комиссия быстренько приняла решение Большегоринское сельпо ликвидировать, а магазины и технику передать районной организации. Теперь товары стали завозиться совсем редко, и магазины потребкооперации захирели окончательно.
Когда закончили прослушивание, Кошелев задал вопрос:
ebooksa