– Не знаю… – я облокотилась на стену, придерживая голову одной рукой, остальные насторожились… – почему-то я вижу, как её несут на носилках… её тело закрыто тканью, которой обычно трупов оборачивают, но голова и правая рука выглядывают наружу… её лицо изодрано и глаза не живые… я тогда сразу поняла, что она мертва… её рука какая-то разросшаяся, не человеческая… и на запястье татуировка, искажённая из-за такой накачки руки… Эту девушку несли какие-то люди в спецодежде с закрытым лицом… А я смотрела на это через толстое защитное стекло…
Я встрепенулась, пытаясь прогнать это воспоминание, и встала ровно.
– Похоже не все эксперименты были удачными… – вслух подумал Док.
– Удачными были только три эксперимента… – я сказала это, не понимая откуда это взялось и почему я это сказала…
– Что ты сказала? – переспросила Вика.
– Я не знаю…
– Ты сказала, что удачными были только три эксперимента, – повторил учёный.
– Я понятия не имею откуда это взялось, – я шумно выдохнула, – ладно, пойдём…
– Аликис… – Вика взяла меня за плечо.
– Я в порядке, – я неловко улыбнулась, и Вика улыбнулась в ответ.
Мы пошли в лабораторию. Лабораторией стал Базовый Медицинский Колледж в пяти минутах ходьбы от Администрации. Док уверенно шёл туда, потому что когда-то работал там и после наступления войны там же исследовал воздействие того вещества.
Как же в Курске много старинных зданий. Было много… В Курске было много живописных домов, украшенных резными узорами, пока город не начали бомбить. Пускай эти дома и раньше были потрёпаны временем: некоторые пустовали с разбитыми и заколоченными окнами, кое-где рассыпался старый кирпич и обваливались стены, а дворы зарастали; домам, в которых жили люди, повезло больше – они стояли чистые и опрятные, дворы ухоженные, побелка чистая и не было ощущения, что дом может упасть в любой момент. Но сейчас все дома выглядели одинаково разбитыми и мёртвыми…
Я всегда восхищалась архитектурой Курска, потому что в нашем относительно молодом городе не было ничего подобного. Были дома, построенные, когда город только начинал свою жизнь. Наш город не видел Второй Мировой, но он видел распад Советского Союза и Войну, погубившую человечество. А Курск чего не видел за своё тысячелетие: и войны, и смутные времена, и свержения властей, и восстания, всего не перечислишь.
Мы вошли в укреплённое здание лаборатории. Здесь не было суеты, которую ожидаешь от научного центра, да и людей здесь было не много, только охранники и несколько учёных, носящих какие-то бумаги из кабинета в кабинет. Док невозмутимо вошёл в одну из лабораторий, и мы пошли за ним.
Лаборатория была относительно неплохо обустроена: микроскопы, электрические приборы и прочее оборудование за которым работали учёные. Вдруг из другой двери в помещение вошёл пухлощёкий учёный, возле которого крутились близнецы-лаборанты. Учёный читал какой-то доклад, выпивая кружку кофе, а близнецы объясняли непонятные детали.
– Доброе утро, Афанасий Петрович! – улыбнулся Док учёному.
Афанасий Петрович чуть не поперхнулся и, после того, как откашлялся, удивлённо поднял глаза, словно не надеялся вновь услышать голос Дока, поправляя свои круглые очки, которые делали его лицо ещё круглее, и не веря глазам.
– Док, не может быть! – пухлое лицо учёного расплылось в широкой улыбке, – Я-то думал, что с прорывом к Железногорску настал конец твоей экспедиции!
Для справки: Док изучал последствия влияния «радиации» на второй Курской Дуге и отправился экспедицией в Железногорск для изучения аномального скопления мутантов («Район Мутантов»), но тогда был совершён прорыв к городу и Док был вынужден остаться в бункере, а после у него не было возможности вернуться в Курск или как-либо связаться с коллегами.
– Но я-то здесь, – усмехнулся Док, и они обменялись рукопожатиями.
ebooksa