Его птичка
— Сколько ты берешь? Хочу сказать, что час ты не отработала. Тысяча?
— Ты сошел с ума? — еле слышно хриплю и поднимаюсь, держась за стену. Уже плевать, что теперь от него ничего не скрыто. Он уже видел все. Он поднимается тоже и сразу делает шаг ко мне, и я чувствую запах денег, не смея шелохнуться.
— Сколько Аня? Две тысячи, три?
Его птичка 2
Попова Любовь
Глава 1
Ясно, — холодно произнес он и, не дав мне опомниться, сдернул с вешалки пуховик и начал меня в него заворачивать.
— Перестань! — кричала я, срывая голос, отбиваясь и царапая его лицо ногтями. — Перестань, я не уйду! Я люблю тебя! Тебя! Я выбираю тебя!
Наверное, в голове что-то помутилось. Бросить из-за мужчины то, на что потратила большую часть жизни. Не это ли женское безумие? Не это ли самая частая женская ошибка? Я стала той, кто ее совершил.
И Рома ликовал. Я видела это. В его глазах тут же кадром сменилось желание. Теперь он смотрел похотливо. Стянув с меня пуховик, он настойчиво и влажно меня поцеловал, растворяя остатки сомнений, особенно когда его рука погладила грудь и чуть сжала между пальцами сосок. Я уже не соображала. Одно его прикосновение вводило меня в ступор. Прервав поцелуй, больше похожий на соитие губ и языков, он отвернул меня от себя и положил голой грудью на прохладную древесину коридорной тумбочки.
Его пальцы вдруг шлепнули меня по ягодице, с силой, вызывая громкий визг. В следующий момент он повторил свое действие, но его губы, вдруг прижавшиеся к моим нижним губкам, напрочь смели, словно ветром листву, весь дискомфорт. Я выгнулась сильнее, громко простонав, и стала покручивать ягодицами, чувствуя огненные плети языка на своем клиторе.
Рома мучил меня. Долго. Протяжно. То подводил к экстазу, то резко вставлял пальцы, отдаляя его, то раздвигал булочки, чтобы обострить чувства, добавляя страха.
Я балансировала на грани боли и наслаждения, ощущая постоянное напряжение в теле, пока Рома не смилостивился.
Из-за остроты и тех эмоций, что бурлили в теле, меня накрыл такой оргазм, что я тут же забилась в судорогах и рвано закричала. Я просто захлебывалась в кайфе, а по моим бедрам потекла смазка. О господи, как стыдно.
Он слизал все, что было, поднялся и поцеловал меня. Я ощутила свой же вкус, а потом и то, как Рома развернул мое расслабленное тело к себе. Не дав отдышаться, он поднял меня в воздух, взявшись за влажные ягодицы, и махом посадил на свой торчащий член. Пришлось схватиться за турник, что висел над головой, и наслаждаться тем, с каким упоением и скоростью Рома растрахивает мое лоно. Сильнее, глубже. Резче.
— Еще, еще!
Ног я уже не чувствовала, только теперь уже потоки горячего семени, стекающего по ногам, пока Рома, держа меня на весу, трясся в бурном оргазме.
И вот когда схлынуло волнение, пришло понимание, от чего я только что отказалась. Слезы потекли ручьем, а из горла вырвалось громкое рыдание. Сердце просто обливалось кровью от страха больше никогда не выйти на сцену. Как я смогу это пережить?
Рома понес меня в душ и там уже успокаивал:
— Аня. Ну, Аня. Ну не реви. Погорячился я. Лишать тебя балета. Я же не изверг какой.
— Правда? — шмыгнув носом, осторожно спросила я, надеясь на лучшее, пока он смотрел мне в глаза, одной рукой нащупывая кран. Когда нас облило ледяной водой, я заверещала, а он выругался. Посмотрев друг на друга, мы невольно засмеялись. На меня накатило облегчение.