Я полезла на печь. Ползать там было тесно и неудобно.
- Ну что там? –
Не выдержал кот.
- Сейчас, сейчас. –
Я пыхтя пыталась просунуть руку в узкую щель за печью.
- Есть, нашла! Вот она, пакость! –
Я наконец извернулась и выудила из щели маленькую куколку. Спрыгнула на пол и стала разглядывать проклятую поделку.
Куколка, сделанная из кусочков пряжи, лишь отдалённо напоминала человека. Но для подселения кикиморы и этого достаточно.
- Приготовься Никитка! -
Я зажала куколку в руке и прочитала заговор, который ещё по пути в деревню выучила наизусть.
«Ах ты, кикимора домовая. Ночная-полночная, в ночи шалая. Выходи из горюнина дома поскорее, а не то задерём тебя калёными прутьями, сожжём огнём-полымем и черной смолой зальём! Да будет так!»
С силой бросила куколку об пол. В тот же миг маленькое, похожее на скрюченную старушку существо показалось у печи.
Никитка не подвёл, с громким криком набросил на неё мешковину и схватил. Но кикимора оказалась увёртливой, вырвалась и путаясь в мешковине с визгом бросилась к двери. Но на пороге лежали веточки можжевельника. Кикимора их почуяла и шарахнулась к окну. Но и там лежали веточки можжевельника. Кикимора заметалась по горнице.
В конце концов, коту удалось загнать её в угол. Там, огрызаясь и повизгивая, сидела она, клацая маленькими острыми зубками.
Мы с Никитой накинули на изворотливую нечисть кусок мешковины. Вдвоём мы её быстро скрутили. Я держала беснующуюся и подвывающую под тканью кикимору, а Никита крепко вязал её верёвкой. Мелкая пакость всё же ухитрилась укусить меня пару раз.
Связанная по рукам и ногам кикимора наконец успокоилась. Теперь и поговорить можно.
- Скажи, кто тебя сюда подселил? – спросила я .
- Не знаю. – Закнючила нечисть.
- Говори немедленно! – Рявкнул Никитка грозно.