Венера Прайм,

По его тону она поняла, что ей может не понравиться то, что она услышит. Она убрала руку и тихо спросила:

– Как ты думаешь, что это могло быть?

– Я думаю, ты поняла, что «Спарта» была гораздо больше того, что знали о ней твои отец и мать. Верхушка огромного айсберга, древнего айсберга.

Он изучал ее, пока станция катилась в пространстве, а яркие полосы света снизу, сквозь решетку разрезали, ее темные черты на ленты.

– Есть одна теория. Идеал. Мужчин и женщин сжигали во имя этого идеала. Других, кто верил в теорию, превозносили как великих философов. А некоторые верующие обрели власть и стали чудовищами. Чем больше я изучаю этот предмет, тем больше связей я нахожу, и тем дальше они уходят в глубь веков – в 13 веке они были известны как адепты «Свободного Духа», пророки – но какое бы имя они ни использовали, они никогда не были искоренены. Их целью всегда было сделать человека подобным Богу. Совершенство в этой жизни. Сверхчеловек.

Разум Спарты покалывало; образы танцевали в полумраке, но мерцали стробоскопически, прежде чем она успевала привести их в сознание. Странная вибрация одолела ее обычное зрение; она прижала пальцы к закрытым векам.

– Мои родители были психологами, учеными, – прошептала она.

– Всегда были темная сторона и светлая сторона, добро и зло.

Он терпеливо ждал, пока она снова откроет глаза.

– Человека, который руководил проектом, зовут Лэрд, – сказал он. – Он старался держать свою причастность в секрете.

– Я запомню это имя.

– Лэрд знал твоих родителей много лет, даже десятилетий. Еще до того, как они эмигрировали. Может быть, он знал что‑то такое, что могло бы их заставить сотрудничать.

– Нет, – прошептала она. – Нет, Блейк, Я думаю, он соблазнил их видением более легкого пути к совершенству.

– Ты вспомнила что‑то новое?

Она огляделась вокруг, рассеянная и нервная. – Ты мне очень помог, Блейк. Но давай  об этом позже, нам надо закончить начатое.

– Лэрд сменил имя, возможно, внешность, но я думаю, что он все еще пользуется влиянием в правительстве.

– Я буду беспокоиться об этом позже.

– Если бы он мог контролировать тебя, он мог бы многого добиться. – Он помолчал. – Может быть, даже стать президентом.

– Возможно, дело в том, что он не смог меня контролировать и я стала для него опасной. Возможно, почувствовал угрозу своему верховенству. Кто знает.

– И я думаю, он захотел похоронить доказательства своей неудачи.