– Что ты имеешь в виду? – подозрительно спросила она. Теперь ее подбородок упирался ему в плечо, и была опасность более плотного контакта. – У Винса очень хороший вкус. Я думаю, что золото на краях страниц очень хорошо сочетается с потолком.
– Именно это я и имел в виду.
Наконец он добрался до алтаря, в котором хранилась реликвия, и обнаружил, что ее почти невозможно разглядеть: гости, собравшиеся поблизости, использовали стеклянную крышку витрины как удобную столешницу для своих тарелок и бокалов. Блейк отвернулся – не мечите бисер перед свиньями. Нэнсибет все еще не отставала, тогда он сказал прямо:
– Я удивлен, что вы здесь без миссис Сильвестр.
Она умом не блистала, но шестым чувством понимала других, и поэтому ответила так же прямо, по деловому:
– Винс терпеть не может Сандру. Он пригласил меня давным‑давно, чтобы досадить ей, – он думал, что я притащу ее с собой. Его идея состояла в том, что она придет похвастаться мной, а он утрет ей нос этой книгой.
Блейк улыбнулся:
– Ты молодец, Нэнсибет. Говоришь прямо, называешь вещи своими именами.
– Да, называю. Но кое‑кто этого не замечает.
– Извини. Дело в том, что я ищу кое‑кого другого.
Ее взгляд стал холодным. Она пожала плечами и повернулась к нему спиной.
Наполнив тарелку, в поисках места, где можно спокойно поесть, он оказался в маленькой комнате, похожей на часовню, рядом с гротескной стеклянной витриной. В этой маленькой комнате были выставлены предметы, совершенно не похожие на ту безвкусицу, которую Дарлингтон выдвинул на показ. В ящиках Блейк узнал окаменелости венерианской жизни, благодаря которым низкого пошиба художественная галерея Дарлингтона стала известна во всех обитаемых мирах Солнечной системы.
Это были пыльные красно‑серые предметы, фрагментированные, морфологически неоднозначные. Он ничего не знал о палеонтологии, но понимал, что они были идентифицированы как останки существ, которые рыли и ползали, возможно, хлопали крыльями и плавали во время жидкой воды и свободного кислорода, которое существовало миллионы лет назад, до того, как парниковый эффект превратил Венеру в ад высокого давления, которым она была сейчас.
Останки были скорее наводящими на размышления, чем привлекательными.
Ученые тома были посвящены этой дюжине обломков камня, но никто ничего не мог сказать наверняка о тех, кто их оставил после себя, кроме того, что они были живы.
Блейк печально размышлял над вопросом, – почему так много людей, подобных Винсенту Дарлингтону, обладают сокровищами, о ценности которых они не имеют ни малейшего представления. Ведь…
Его размышления были внезапно прерваны.
В соседней комнате женский крик перекрыл гомон, закричал мужчина, и вслед за этим раздались семь очень громких хлопков, сопровождаемых звоном разбитого стекла.
Какое‑то мгновение – тишина. Одно только эхо. Затем – крики, паника, топот убегающих. Блейк через несколько секунд очутился в опустевшем зале. Картину, которую он увидел, кроме как «кровавой», по‑другому, назвать было нельзя.
Сандра Сильвестр извивалась в объятиях Перси Фарнсворта и перепуганной Нэнсибет. Тяжелое шелковое платье Сандры было изрезано падавшим стеклом, кровь струилась по ее мертвенно‑бледному лицу из порезов на голове. Ее правая рука с пистолетом была поднята над головой, Нэнсибет вцепилась в эту руку, крича:
ebooksa