Артефакт Смотрителей

— По полному кубку! — с энтузиазмом поддержал Малка старик-гильдеец, принявший обращение боцмана "парни" и на свой счёт.

Разглядывая весьма убогое и грязноватое пространство кабака, попаданка вдруг поймала себя на мысли, что, предоставь ей сегодня Сущность возможность вернуться в родной мир, она бы однозначно отказалась. Нет, на Земле она оставила много людей, по которым сильно скучала, но она предпочла бы лучше их самих сюда заманить. Пусть здесь нет множества удобств и простых бытовых вещей продвинутого технологического мира, зато тут очень интересно. Ах, какие судьбы она могла устроить своим землякам!

А есть ли ещё та Земля, которую Вика покинула? Может, в покинутой её сознанием вселенной уже миллион лет прошёл? Хотя, вполне возможно, что лишь пару секунд минуло. Никто ей об этом не расскажет, грустно усмехнулась попаданка, тут же поймав встревоженно-вопросительный взгляд Клойка, в ответ на который отмахнулась рукой — пустяки, не бери в голову, дружище.

Проезжая через какую-то деревню, Цезарь заявил, что предпочёл бы быть первым здесь, чем вторым в Риме. Наверняка великий полководец лукавил, менять столицу на глушь он не собирался ни при каких обстоятельствах, но, в целом, смысл его фразы попаданка разделяла. Конечно, она в этом мирп не первая, а одна из двух первых, однако, всё равно уже привыкла к ощущению своей почти безграничной власти над окружающими, над их жизнью и смертью, к возможности давать абсолютное здоровье, молодость и продолжительное долголетие.

А ещё, Вика считала, что вполне достойно выдерживает испытание всемогуществом. Всё таки, она хороший и достойный человек. Другая бы на её месте могла и совсем, как говорится, берега потерять. Да, похоже, что и тот её земляк, что угодил на Тарпецию, не козёл какой-нибудь. Однако, торопиться делать выводы насчёт Олега не следует.

— Дубок, — повелительница толкнула локтем в бок своего главного лесничего, в этот момент заходившегося в хохоте над пошлой дурацкой шуткой одного из гильдейских парней, — Ну-ка, иди, принеси мне балалайку.

— Чего?

— Возьми, говорю, на время у бардов бревно со струнами и тащи сюда.

Вика и сама не понимала, что вдруг на неё накатило. Ностальгия? Да, наверное. Только, захотелось вот спеть, и всё.

Местные струнные инструменты она уже освоила, не раз в своих апартаментах занималась музицированием и пением, даже перевела на местный язык некоторое количество песен своей родины. Только свидетелем её талантов пока был один Бегемот — пара служанок не в счёт.

На уход и возвращение с подобием гитары бывшего браконьера внимание обратили лишь Викины соратники, остальные — моряки и гильдейцы — слишком увлечённо спорили о достоинствах и недостатках конопатой и нечёсаной племянницы трактирщика, приносившей очередные кувшины с элем, сидром и вином.

— Вот, госпожа, — протянул инструмент Дубок, — Правда, отдал старшему бардов десять энн, он сказал, что иначе…

— Вычту из твоего жалования, — пошутила повелительница, беря гитару в руки и, проведя пальцами по струнам, проверяя соответствие настройки той, к которой она привыкла, — Налей мне сидра, что ли. Горло промочить, а то вино тут слишком уж поганое.

Фильм "Дни Турбиных", составляя компанию своей бабуле, Вика начинала смотреть несколько раз, и хоть ни разу не досмотрела до конца — слишком уж далёкими и непонятными были российской школьнице начала двадцать первого века терзания, метания и страдания русской интеллигенции в Киеве начала века прошлого — но романс "Белой акации гроздья душистые" полюбила. А, когда подруга Ирка, готовившаяся на одном из школьных концертов исполнить эту песню, и выбравшая Вику, в прошлой жизни безголосую, но со слухом, в качестве музыкального критика, то будущая повелительница Ордена, запомнила все слова романса.

С тем сопрано, что ей достался от бедняжки Неллы, попаданка считала, что у неё получится исполнить произведение из "Дней Турбиных" не хуже, чем его спела великолепная Дина Гарипова на концерте, где Вике довелось присутствовать.

"Целую ночь соловей нам насвистывал, город не спал, и не спали дома. Белой акации гроздья душистые ночь напролёт нас сводили с ума…"

Сидевшую в сумраке Вику сложно было разглядеть, однако, уже при первых же строках, ею пропетых, в едальном зале установилась почти абсолютная тишина, в которой, кроме голоса попаданки ни раздавалось ни звука, и все взоры направились на неё.

Романтические песни здесь любили, но такого удивительного произведения в столь восхитительном исполнении, разумеется, никому ещё слышать не доводилось. Когда прозвучал завершающий аккорд, по трактиру прокатился общий выдох, такой, будто бы присутствовавшие не дышали всё время звучания романса.

— Госпожа…, - прошептал с расширившимися как у лемура глазами Дубок.

— Ты ещё проори на весь зал о том, кто я такая, — тихо буркнула Вика.