— Господи! — поразился Рэндол. — Как же ты все это можешь объяснить?
— Никак.
— И у патологоанатома тоже нет ответа?
Она покачала головой.
Рэндол поинтересовался, не мог ли вирус стать причиной обеих смертей.
— Любая инфекция была бы обнаружена при вскрытии, — пояснила Мэгги.
Он нагнулся и взял со стола одну из папок.
— В обоих случаях, — начала Мэгги, — нет физической причины для разрыва фаллопиевой трубы, что и является самым обескураживающим. Все выглядит так, будто обе смерти были... — Она подбирала наиболее подходящее слово. — Ну, внушены, что ли.
Рэндол поднял на нее глаза.
— Я не совсем уловил твою мысль.
— Каждая женщина по-разному реагирует на аборт, — объяснила Мэгги. — Для некоторых это огромное облегчение, но даже те, кто хочет этой операции, кто понимает, что она неизбежна, все же чувствуют вину. Чувство вины может прятаться глубоко в подсознании, но оно непременно существует.
— Ты хочешь сказать, что обе эти женщины сами себе внушили симптомы эктопической беременности в наказание за то, что избавились от детей?
Мэгги приподняла бровь.
— Звучит безумно, верно?
Рэндол опустил папку на стол.
— Звучит чертовски странно, Мэгги.
— Ладно, тогда скажи мне, как ты можешь объяснить то, что произошло?
— Послушай, врач — ты, а не я, но ты должна признать, что твоя версия выглядит... несколько высосанной из пальца.
— Лу, скажи, что тебе известно о способностях человеческого мозга?
— Ну, примерно то же, что и любому другому рядовому человеку. О каких именно способностях ты говоришь?