– Пап, я хочу тебе кое-что показать.
– Эми, – выдохнул он, – Какого... ради бога, что ты здесь делаешь?.. Тебе же сказано: не выходить одной в сад.
– Пап, я хочу...
Забыв, что собирался ее отшлепать, он от всего сердца расцеловал маленькое личико.
– Господи, Эми! Не делай так больше, ладно?
– Ладно.
Он еще разок поцеловал ее и почувствовал, что сердце понемногу успокаивается. Вот только колени еще дрожат. “Господи, Ричард, ты чуть не потерял дочь”.
– Эми. Ты чуть не довела папу до инфаркта. Идем домой, чай стынет. Надо еще перебраться через это ч... черное шоссе.
– Па-а-апа, Я хочу тебе показа-ать.
– Потом покажешь. Пора домой. Прямо не знаю, что скажет мама.
Он повернулся к шоссе, высматривая новый разрыв в движении, но Эми завопила ему прямо в ухо и затряслась в истерике.
– Боже, Эми, что случилось?
Сначала ему показалось, что у девочки припадок: лицо побагровело, глаза лихорадочно блестели. Но Эми тыкала ручкой куда-то к нему за спину.
– Ну хорошо, Эми. Посмотрим, но потом сразу домой. Теперь, когда шок прошел, ему снова хотелось надавать шлепков маленькой бродяге. Еще и капризы устраивает! С другой стороны, прежде с ней такого не бывало. Тельце напряглось, словно от удара тока, и она вся тряслась. Ричард решил не спорить, посмотреть на ромашку, иди кузнечика, или что у нее там, а потом отвести, наконец, домой и, может быть, немножко спустить пар, хорошенько на нее наорав.
– Что там? На что смотреть-то?
– Да нет, не там. Не в поле! Здесь, внизу!
В придорожной канаве глубиной футов шести и шириной примерно в десять было по колено воды. Он взглянул вниз и только теперь заметил белый “БМВ”.
– Машинка, – торжествующе кричала девочка, – Это машинка! Папа, почему она там, внизу?
– Господи, – выдохнул он, разобравшись в увиденном.
Все было ясно с первого взгляда. На прямом как стрела участке дороги, в сотне ярдов к югу, машина сорвалась с асфальта, оставив на обочине отчетливые длинные следы, и свалилась в кювет. Видимо, скорость была немалая, так как ее пронесло еще солидно вперед по канаве. Капот до лобового стекла зарылся в черную, как деготь, грязь.