От этой мысли он аж… ну, сложно сказать, пятнами какого именно цвета покрылся:
(— уж не издевается ли ушлый жилец, как та подлая Тварь Ирчик? тоже, наверняка, злостный!):
— Ладно, пошли, не здесь же этого негодяя ждать.
— И то верно. Пойдем в кино, в Горизонт. Там как раз двухсерийный индийский фильм Зита и Гита крутят. Уже два раза ходил, очень нравится, душевно.
Ганин не признавал индийские фильмы — сюжеты однообразны, как картошка: или тупая слезливая мелодрама, или столь же тупой боевик. Лупят друг другу по морде, а ей(морде) хоть бы хны. Не правда! Ему какой-то хлипкий гопник однажды легонько звезданул по носу, так целый час кровища хлестала. Ганину нравилось кино более глубокое и философское — Бергман или итальянцы. Мутновато, но со вкусом. И потом, этой специфической музыкой разве что змей заклинать…
Так-то оно так, но ведь и водку он раньше не пил и с бомжем дружить не собирался:
— А билеты дорогие?
— Для нас — бесплатно.
— С чего это?
— Билетерша — давняя знакомая билетершей. Раньше ее снабжал абонементами на дефицитные книги, вот по старой памяти и пускает, да и уборкой там иногда подрабатываю.
Видимо; Ганин все-таки не сильно возражал против халявного зрелища, ибо затем Раду услышал удаляющиеся шаги и хлопок подъездной дверью.
Наличие какого-то Ганинского приятеля требовало корректировки и усложнения плана: последить за предполагаемым владельцем Ладони и подождать, пока он останется один, а еще лучше приведет к своему жилью.
Раду не знал, сколько задолжал Ерофей хозяину этой квартиры, поэтому наугад достал сотню с портретом американского президента и засунул в валявшийся на столе конверт С днем советской армии, дорогие защитники Родины!, который и приколол к обивке, как и записку. Притаившись в загроможденной прихожей, он начал ждать. Кто-то подходил к двери около восьми, а когда поддельные часы пробили девять раз, объявились Ганин с приятелем и настойчиво позвонили.
(— слепые, что ли?)
Тем времени звонки переросли в настойчивый трезвон, а затем послышались удары ногами и руками по обивке, словно начинающие каратисты отрабатывали приемы:
— Эй, Ерофей, проходимец! Ты что, козел вонючий, издеваться вздумал? Где деньги, гаденыш?! Что это ты обрывки газет в конверт засунул?!
Ему вторил второй хмырь:
— Ты с нами не шути, мы тебя и на том свете достанем и заставим эту бумагу сожрать.
Не сразу Раду понял, что же именно произошло, а потом даже не мог понять, что делать в первую очередь — гневаться или удивляться:
(— что за напасть! неужели кто-то украл деньги, да еще и пошутил? ну и ну!)
ebooksa