— Его, его рук. А чьих еще, может какой злобный оборотень завелся в наших местах?
Но Раду, хотя и остался без поддержки, не думал сдаваться без боя:
— Да, моих. Но я не верю, отец, что ты никогда не убивал никого из Арефы уже после договоренностей.
— Может и убивал — рыбаков во время грозы, и все думали, что они перевернулись в лодках и утонули. Убивал охотников в лесу, и все думали, что их задрал медведь или дикий вепрь. Если кто и сомневался в истинных причинах смерти, прямых доказательств моей вины не было — я аккуратно прятал тела, а не выставлял на всеобщее обозрение. Я не позволял себе столь явного вызова.
Раду молчал, равнодушно пожимая плечами и опять заговорила Мириам. Ну и голос у нее, как из могилы:
— Итак, во-первых, ты еще не успел проголодаться, да и не думаю, что кровь наших крестьян вкуснее чем у тех, из столовой. А во-вторых, Эмиль доложил, что говорят в деревне — тела разорваны крюком и земля рядом просто пропитана кровью. Мы знаем, для чего ее пьем — чтобы жить. Объясни, зачем ее проливать. Что, пшеницу удобряешь?
— Я разобью этому доносчику голову. Все равно бестолковая, как пустой горшок. Разобью, на мелкие черепки!
— Разбей, он твой холоп, но не за это. Эмиль абсолютно прав, рассказывая о настроениях в деревни, о слухах и сплетнях. Отец уже пережил однажды крестьянский бунт и очень не хочет повторения. И мы не хотим.
— Мириам, о каком бунте ты говоришь?! Этих деревенских храбрецов хватит столбняк от одного моего взгляда.
По мере разговора, старый граф все больше мрачнел. Он являлся весьма консервативным и педантичным в мыслях и пристрастиях, ибо те устои и правила, которые исповедовал, не передавались из поколения в поколение, размываясь по дороге. Они вошли в него вместе с кровью, давшей бессмертие и магическую силу, и со своей кровью граф передал их детям. Надеялся, что передал. Увы! Многое из того, без чего он не мыслил своего существования, оказалось утрачено потомками, а значит, извечного конфликта не избежала даже такая семья. Лишь Мириам редко огорчала отца, а сыновья, особенно старший, с каждым годом все больше и больше демонстрировали неприятную независимость суждений и взглядов.
Но сейчас Йон не колебался, чью сторону принять. Речь шла не о традициях, часто не понятных и догматичных, речь шла о безопасности их рода, их семьи:
— Раду, если ты неожиданно оглох, еще раз повторю вопрос Мириам: Зачем ты проливаешь кровь на землю?
И тут обличаемого словно прорвало:
— Зачем??? Я не зверь, убивающий лишь когда пустой желудок позовет на охоту. У крови не только вкус, но и аромат. Только он помогает переварить затхлость этого замка, бесконечных правил и условностей. Отец, давно хотел узнать, в какой Библии ты вычитал эти заповеди? Почему, например, нельзя пить кровь детей?
Старый граф старался отвечать совершенно спокойно, но не мог скрыть, как нелегко ему дается ровный голос:
— Сколько крови в ребенке? Полтора литра или еще меньше. К тому же она мало питательна. Да и родительский гнев способен доставить кучу неприятностей. Так что законы на самом деле очень мудры и логичны.
— Родительский гнев??? А ты, отец, совершенно не хочешь учитывать мой гнев. Один из этих необразованных потных пахарей смеялся над нами, небрежно показывал рукой в сторону замка и говорил: Повезло нам с нашими кровососами. Другой ему поддакивал. И при этом жрали какие-то булки и громко рыгали. Вот я и показал острословам, как им «повезло».
— Но мы и есть кровососы. А ты что, вегетарианец?
— Вы — возможно, но не я. Не хочу, чтобы моей главной характеристикой являлась еда, словно у жука-короеда. Вы ведете себя, как трусливые маленькие волчата: откусить и спрятаться. Даже люди позволяют со своими крепостными больше вольностей.
— Тебе не дают покоя лавры Надсади, но он не пример. Когда я был во власти, посадил на колья тысячи непокорных и тысячи по своей прихоти. Но сейчас в Валлахии другие времена, и я не воевода. Король уважает меня за былые заслуги и побаивается, но не больше народного бунта. Убивай, пей кровь, но тихо и без вызова.
ebooksa