Тем временем Филин-Крот вытащил из кармана зажигалку и поднес ее к бумажке. Ганин подошел вплотную и нагнулся, пытаясь что-либо разобрать в письменах.
— Необычная какая-то бумажка — на древний пергамент похожа, в музее подобный видел. И что за язык?
— А это и не бумажка — за наблюдательность поздравляю. Но и не пергамент. Это высушенная человеческая кожа. Кожа одного очень нехорошего типа, который думал, что всех обманул и провел вокруг пальца. А вот язык могли бы знать, вы же биолог. Это латынь: Errare humanum est. Перевести можете?
— Не-а…
— Так я и думал. До чего же необразованные люди вершат советскую науку… Перевожу:
Человеку свойственно ошибаться
— Это что, название кафе? Надо же, и не так далеко от моего дома — я тут рядом на набережной в угловом доме живу, где билеты Аэрофлота…
Филин не выразил ни малейшего восхищения столь престижным местоположением Ганинского жилья и тот, слегка уязвленный, продолжил:
— Ну чего только сейчас не напридумывают, чтобы посетителей привлечь!
и только после этого стал обдумывать странную фразу о человеческой коже:
(— шутка, конечно, но какая-то не смешная, а шутка должна быть смешной — так еще отец говорил…)
Долго обдумывать парадокс не пришлось, ибо крепкая жилистая рука незнакомца уверенно схватила его за волосы и запрокинула голову, а в шею, прямо под подбородком, вонзилось нечто острое и холодное. Послышались чмокающие звуки, словно из него что-то начали высасывать. Ганинское тело стало делать судорожные и инстинктивные попытки вырваться, пусть даже ценой клока волос, а мозг позволил себе погордиться интуицией, которая на этот раз не подвела:
(— все-таки я не ошибся, так и есть, маньяк и сумасшедший!)
Гордость гордостью, но окружающий мир начал медленно сворачиваться. Нет, ни как молоко при кипячении, а словно смотрел Ганин в перевернутую подзорную трубу. Внешнее пространство стало быстро и неумолимо наплывать на него, словно огромный айсберг на крохотный корабль. Зрение приобрело совершенно невероятную для столь позднего времени суток резкость и глаза заслонила непонятная сеточка — паутинка или трещинка кирпича или прожилки листа. А ведь могла и сетчатка отслоиться!
В это же мгновение (а, наверное, немного раньше), вокруг вспыхнул ослепительно яркий свет, а перепонки почти лопнули от пронзительного звука. Господи, какая сатанинская светомузыка!
Спонтанная Ганинская версия происходящего оказалась однозначной:
(— ну, все, полетела душа в небеса…)
Но на этот раз интуиция подвела. По улице, под визг сирены, катил спасительный милицейский патруль.
ПРОБУЖДЕНИЕ
Утро — это щемящее чувство потери
ebooksa