Незаметные

Тома Роджерса я помнил, но кто из двух безгласных интервьюеров был Джо Кернс, вспомнить не мог. Но это было без разницы.

Я получил работу.

– Можете приехать в понедельник?

– Конечно, – ответил я.

– Значит, тогда и увидимся. Приходите прямо в кадры, и там утрясем все формальности.

– Когда?

– В восемь утра.

– Костюм нужен?

– Хватит белой рубашки с галстуком.

Мне хотелось танцевать, прыгать, вопить в телефон. Но я только сказал:

– Большое вам спасибо, мистер Кернс.

– Увидимся в понедельник.

Джейн уставилась на меня с ожиданием. Я повесил трубку, обернулся к ней и расплылся в улыбке.

– Есть!

Мы отметили это дело в «Макдональдсе». Уже много времени прошло, как мы вообще сидели дома, и даже такой выход был праздником. Я зарулил на стоянку и обернулся к Джейн. Постаравшись, чтобы мой голос звучал как можно более снобистско-британски и вложив в него все свое отсутствие актерского дара, я спросил:

– К окну выдачи для автомобилей, мадам?

Она подхватила игру, посмотрела на меня взглядом, полным социального превосходства, и чуть склонила голову в жесте отрицания.

– Разумеется, нет! – чопорно произнесла она. – Мы будем обедать в зале, как полагается цивилизованным людям!

И оба мы рассмеялись.

Когда мы входили в «Макдональдс», мне было хорошо. Снаружи было прохладно, но внутри было тепло и уютно и вкусно пахло жареной картошкой. Мы решили покутить – к черту холестерин! – и заказали по «биг маку», по большой порции картошки, большому стакану кока-колы и яблочному пирогу. Потом мы сели на пластиковые стулья в отделении на четверых напротив статуи Рональда Макдональда в натуральную величину. В отделении рядом сидела семья – папа, мама и двое одинаковых сыновей – и почему-то мне было покойно и приятно смотреть через плечо Джейн, как они едят.