– Мы делаем все, что можем.
– Я это уже слышал.
Подошла Трития.
– Здравствуйте, миссис Элбин, – вежливо кивнул Майк.
– Привет, – слегка улыбнулась она в ответ и добавила, обращаясь к мужу:
– Я хочу пойти лечь. Я вам тут не нужна?
– Только половина девятого, – с некоторым недоумением заметил Дуг, бросив взгляд на часы.
– У меня был тяжелый день.
– Да, – вздохнул Дуг. – У всех нас был тяжелый день.
– Ну я пошла. Спокойной ночи, мистер Трентон.
– Спокойной ночи, миссис Элбин.
Дуг подвинул кресло к кофейному столику и жестом пригласил Майка сесть на диван. Юный полицейский устало опустился на мягкие подушки и выложил на стол альбом.
– Вы знаете, что миссис Ронда занималась живописью?
– Что?
– Она рисовала. Ну, нечто вроде художника-любителя.
– Нет, никогда не слышал, – озадаченно покачал головой Дуг. – Но какое это имеет отношение?
– Мы обнаружили несколько картин в ее бельевом шкафу. Она явно их прятала, – продолжал Майк, разворачивая альбом. Дуг внезапно понял, что ему предстоит увидеть. – Мне вообще-то нельзя вам это показывать. Шеф считает картинки Элен ерундой, признаком расстроенной психики, но... – Внимательно поглядев на Дуга, полисмен толкнул альбом в его сторону.
Картины, написанные сочными, яркими красками в несколько угловатом экспрессионистском стиле, действительно вызывали тревогу. На первой фотографии было запечатлено полотно, изображающее мужчину в синей униформе почтового ведомства с большой зазубренной бейсбольной битой в руке. Он стоял на фоне мучительно искаженных лиц с разинутыми ртами и апокалиптически красного неба. Такого же цвета были его волосы, обрамляющие не лицо, а ухмыляющийся белый череп.
Другая картина изображала монстра с острыми длинными выпирающими вперед клыками. Его лапа, вывернутая в непристойном жесте, сжимала белый конверт. Это чудище шло по шоссе с разделительной полосой, по обе стороны которого рядами выстроились почтовые ящики.
В том же духе были написаны и остальные картины, которые все до единой оказались изображениями страшного почтальона.