— Правда?
— Да. Ты не хочешь сыграть? Может быть, граф или герцог Тиулотефа услышит тебя. Ты мог бы стать придворным песнопевцем.
— Я уже был им. Мне не понравилось. Мне... пришлось уйти.
— Ты оказался недостаточно хорош для этого.
— Я оказался слишком хорош! — обиделся Миаль. — Музыка — единственное, что у меня получается хорошо, причем настолько хорошо, что меня все на дух не переносят!
— Пожалуйста, сыграй мне, Миаль.
— Нет.
— Я приказываю тебе! Я — Собан! А ты — чернь, бродяга без роду, без племени. Играй же!
— Не могу.
— Почему?
— Не знаю.
Вдруг Миаля толкнули. Их с девушкой прижало друг к другу. На площадке было полным-полно людей — то ли они были здесь с самого начала, но менестрель и Сидди их не замечали, то ли только что появились. Теперь они были совсем как настоящие, трехмерные, от них даже пахло, как от людей — кожей, потом, духами, вином. Они стремились посмотреть на шествие, запрудившее улицы внизу.
— Посторонись, — сказал кто-то Миалю. Еще кто-то больно наступил ему на ногу. Сидди, дрожа, прильнула к нему.
С тихим ужасом Миаль вдруг почувствовал, что чужие локти врезаются ему в спину — там, где должен висеть инструмент. Он принялся глупо ощупывать себя в поисках вышитой перевязи и не нашел ее.
Должно быть, он снял инструмент с плеча и забыл подобрать. Нет, такого не было, да и не могло быть. Но тогда в чем же дело? Он только вообразил, что взял его с собой, когда спускался с холма? Но менестрель всю дорогу ощущал его вес, а два-три раза «ящик с музыкой» весьма чувствительно ударил его. Почему же тогда он сказал Сидди, что не сможет сыграть на нем?
Толпа была здесь, настоящая, ощутимая, а еще мгновение назад ее не было. Инструмента больше не было, хотя его не могло не быть.
Штучки призраков. Их воля, их вера, их воображение...
Сидди вцепилась в Миаля, нагнула его голову к своему лицу. Зажатый в толпе, менестрель поцеловал ее, а в голове его, под закрытыми веками, метались и метались одни и те же загадки.
— Парл Дро придет за тобой следом, — прошептала она, вонзая длинные ногти ему в ладони. — И принесет твой инструмент.
— Может быть. Да. Не знаю.