И нигде не было заметно ни следа Тиулотефа, который обрушился в озеро.
После полудня они уселись на поваленном дереве, тени их живописно протянулись поверх солнечных узоров.
— Ну и где же оно тогда? — спросил Миаль.
Это были первые слова между ними с самого утра — если не считать нескольких случайно оброненных проклятий. Утренний разговор на холме висел над душой у обоих, но они не возвращались к нему, покуда не пришло время снова подниматься на холм — будто слова так и остались лежать там, в траве. Миаль тащил инструмент на себе, как делал это всю жизнь. Он больше не мог проходить сквозь предметы, словно инструмент, прочный и материальный, не пускал его.
— Если ты о городе, — сказал Парл Дро, — то он перед тобой.
— Не вижу. Если озеро высохло, то здесь прямо на виду должны быть развалины. Рухнувшие крыши и перебитые позвоночники.
— Они здесь. Ты не видишь их, потому что либо время и вода перемололи их, либо они обратились в камень, как придонная грязь.
Миаль подхватил горсть камешков, радуясь, что ему это по силам, и забросил в лужу на высохшем речном дне. Они упали с глухим чавкающим звуком, а несколько из них — те, что попали не в воду, а в рыбьи скелетики — сухо щелкнули. Белые, как кость, стволы засохших деревьев вонзались в бездонную синеву неба. Казалось, небо — единственное, что здесь еще живо. Миаль не оглядывался на холм, где большую часть ночи пролежал в объятиях Сидди Собан, такой же призрачной, как и он сам.
— Я рассчитываю, — сказал менестрель, — что у тебя есть некий весьма жестокий план, как уничтожить их. Я про то, что осталось от руин.
— Нет.
Миаль недоверчиво посмотрел на Дро.
— Но ведь это все — связующие звенья Тиуло... Гисте, верно? Ты обязан уничтожить их.
— Чтобы освободить призрака, главное — изменить связующее звено, которое его удерживает. Преобразовать. Кость — раздробить. Туфельку — сжечь.
— Ну и как же мы будем крошить и жечь все это?
Дро посмотрел на него в ответ. Он выглядел старше, чем выдавала каждая черта лица в отдельности, и обладал своеобразным очарованием, как тощий черный кот.
— Я не собираюсь ничего делать, Миаль. Не нужно. Тут и так почти все раскрошилось или окаменело, в общем, изменилось так или иначе. Этого достаточно. А тому, что еще не уничтожено временем, скоро придет срок. Еще пара снежных зим, еще одно жаркое лето — и тут не останется ни единого звена, за которое мог бы держаться общий призрак Тиулотефа.
— Минуточку!
Дро посмотрел на менестреля с преувеличенной любезностью.
— Я же был там, наверху, — сказал Миаль. — Он и не думает исчезать. Они там, наверху — сильные. Целый город, живущей своей жизнью, и люди его выглядят такими же живыми, как ты.
— Или как ты.