И прибавил уже патетичнее:
— Какие бы страдания мне это не доставило в душе.
Ревмира фыркнула, брякнула на стол стопку мытых тарелок.
— Надеюсь, в машине я вас тоже не особенно стесню.
— Алексей Никодимович, до Карска вы поедете отдельно.
— Вы полагаете…
Хипоня почувствовал, что невидимая рука перехватывает ему горло, не дает втянуть в себя очередную порцию воздуха. И закончил визгливо, разделив слова на множество кусочков, по количеству судорожных вздохов:
— Вы пола… полагаете… Я не мо… могу рассчитывать… на опла… оплату свои… своих трудов…?!
— Да какие труды, Алексей Никодимович?! Как вам не стыдно! Террасу всю исковыряли только. В более идиотское положение я отродясь не попадала. Да ладно вам!
И от избытка эмоций Ревмира махнула рукой.
— Я же и не говорю… Но мы приехали-то вместе! — отчаянно взвизгнул Хипоня.
— Ну а уедем — отдельно. Машина Владимира, если хотите в ней ехать — просите его, и ему решать, но я лично — против того, чтобы вас брать.
Несколько мгновений Хипоня молча открывал и закрывал рот, не в силах выдавить ни звука. Но… Ревмира все еще была одна, и неизвестно, на сколько времени, и это время необходимо было использовать… Никак не время для переживаний! И Хипоня подался вперед:
— Риммочка… Понимаешь, я же даже не взял с собой ни копейки… На что же я поеду-то, в конце концов?! Мы же вместе все делали, в конце концов!
— А! То-то я думаю, что это на тебя… на вас напало! Вот в чем дело… Даже сюда приехали, ни копейки своей не потратив, и рассчитывали дальше так же. Но должна огорчить — не получилось. Не тратьте зря времени, Алексей Никодимович!
— А как же я?!
— А это ваша проблема. Свои проблемы вы решайте сами.
Тут стукнула дверь, вошел Стекляшкин.
— З-задраа…
Стекляшкин не ответил на приветствие, смотрел в стенку, куда-то между Ревмирой и доцентом.