— Ну, а Вадька-то где? — Анджей оглянулся по сторонам.
— Может, она вовсе не на то указывала, — предположил Артем, — может…
— Рычит кто-то, — тихонько сказал Пудик. Он сложил губы трубочкой и свистнул.
Бардак чуть ли не ползком выбрался на поляну. Шерсть у него на загривке торчала дыбом, хвост поджат, уши прижаты к голове.
— Что там, Бардакушка? — ласково спросил Пудик.
Бардак, словно отвечая ему, вновь взвыл, жалобно и горько. Потом, по-прежнему поджав хвост и оглядываясь, нырнул в заросли.
У расщелины в розовых камнях пес поскреб лапой землю, сначала осторожно, потом все с большей яростью. Сырой, неплотный дерн поддался, расползся, подобно ветхой ткани, из лесной подстилки высунулось что-то, похожее на толстого дождевого червя. За первым выполз еще один. Пудик тихо охнул.
— Давайте, мужики! Помогай…
Бардак, вертевшийся под ногами, поднял голову к небу и горько завыл. Шерстобитов лежал на спине, голова беспомощно повернута набок, глаза, в уголках которых набилась грязь, слепо таращатся на опрокинутый мир озера.
— Вот тебе и инопланетяне, — горько проговорил Артем. — Вот и вышел на контакт!
— Они его убили, точно, — Анджей по-прежнему сжимал прутик в трясущейся руке, — Чужие. Он увидел что-то такое… чего не должен был…
— Какие такие чужие? Что вы такое городите? Нет тут никаких чужих!
— Как — нет? А те… которых байдарочники видели, — Анджей обернулся к Кологрееву, который застыл, шевеля белыми губами, — скажи!
— Чего? — переспросил тот.
— Ты ж сам говорил — прошлым летом…
— Это… не…
— Что — не? — Анджей схватил его за плечо.
— Пусти! — Мишка вырвался, покрутил головой, — Ты че, совсем больной? Какие чужие? Нет тут никаких чужих…
— Так что же все-таки это было, Миша? — спросил Меланюк.
— Я это был! Ведро на голову надел и в него фонариком светил! Вокруг Авки они вертелись, вот я и решил попугать… А вы и поверили, дурни!